– И сколько у тебя оригинальных вещей? – поинтересовалась она.
Коул пожал плечами.
– Понятия не имею, – ответил он. – Наверное, от десяти до пятнадцати часов. Держи. – Он подал ей стакан, а потом вынул из заднего кармана туго свернутую бумагу и расправил ее на кухонном столе. – Вот список поступивших в психушки в ночь после концерта.
В этот момент Ана еще переваривала невероятный факт: то, что у Коула валяются оригинальные сочинения на десять или даже пятнадцать часов исполнения – и потому не сразу справилась с переменой темы разговора.
– Психушки?
– Сумасшедшие дома… Вероятно, он в одном из них.
Она замолчала. Только вчера вечером она обвинила Коула в похищении Джаспера – и вот сейчас он помогает ей его найти!
– Спасибо, – наконец выдавила она из себя.
Она медленно выпила коктейль, заставляя себя сосредоточиться на восприятии его вкуса и аромата и не глядеть на Коула, а потом стала просматривать списки.
– Здесь все психушки в радиусе ста пятидесяти километров от Лондона – допустимое расстояние, если ехать на машине, – пояснил Коул. – Но я считаю, что лучше начать ближе к месту. Я уже все посмотрел и решил, что вот это – два самых вероятных варианта. – Он указал на два обведенных имени. – Оба зарегистрированы как люди с неустановленной личностью в ночь после концерта.
Ана прочла названия. Больница Святого Иосифа в Патни и «Три мельницы» в Ист-Энде.
– Если нам удастся установить точное время госпитализации, – добавил Коул, – то, учтя время на дорогу и вероятность того, что похититель Джаспера отвез его прямо туда, мы могли бы определить, где именно его держат.
Его музыка, его видение, а теперь еще и это! Ана была обескуражена.
– Спасибо. Я…
Коул кивнул и посмотрел на часы.
– Мне пора идти, – сказал он, одним глотком приканчивая свой коктейль.
– Идти?
– Я ненадолго.
Он взял со стола ключи.
– Я могла бы тебе помочь.
Его ярко-синие глаза буквально впились в нее. На секунду она забыла, кто она такая. Или, точнее, она перестала чувствовать себя тем же человеком, которым была всего неделю назад.
– Помочь мне в чем?
– В чем-то. Я не стану мешать.
Она сунула руки в задние карманы джинсов.
Коул прикусил губу. Его взгляд стал оценивающим.
– Ладно, – согласился он наконец.
У нее заколотилось сердце. Возможно, следовало бы держаться подальше от него, но она не желала прислушиваться к голосу разума. У нее возникло странное чувство, инстинктивное, но совершенно ясное: если она с этого момента будет рядом с Коулом, все наладится.
* * *
На потрепанной «Ямахе» Коула они доехали до Арки и припарковались на пешеходной улочке, по обе стороны которой громоздились высотные лабиринты муниципальных многоквартирных домов. Ана поднялась следом за Коулом по вонючей лестнице, которая привела их в длинный коридор с бесчисленными синими дверями. Через пару минут по висячему переходу они прошли в другой коридор.
Коул постучал в дверь, где на порядком облупившейся краске была закреплена серебристая цифра «восемь» и оставался белый след на том месте, с которого отвалилась еще одна цифра. Им пришлось довольно долго ждать, а потом дверь открыла крупная женщина в спортивном костюме. Пробурчав невнятное приветствие, она отступила, впуская их в квартиру. С того момента, как они вошли, она безостановочно чесала опухшее лицо. На ее облысевшей голове беспорядочно росли клочья волос, а ее блекло-голубые глаза были туманными и остекленевшими.
Испытывая отвращение к давящей тесноте и застоявшемуся воздуху, Ана проследовала за Коулом в полумрак. В узкую кухню надо было идти по краю гостиной, которая располагалась справа. Слева мерцал древний телевизор, у которого даже экран был не плоский. Прямо перед ними рядом с кухонной дверью еще одна дверь вела в глубину квартиры. Все занавески, насколько разглядела Ана, были задернуты.
Женщина прошаркала на кухню, поставила чайник, немного потопталась на месте, потом вернулась в гостиную, где у телевизора замерла Ана, и села на диван. Коул, зашедший следом за хозяйкой на кухню, открыл небольшое окошко, выпуская спертый воздух. После этого он снял с плеч свой черный рюкзак и принялся выкладывать макароны, рис, консервированные фрукты и овощи. Он ничего никуда не убирал, оставив все на буфете, и только смахнул пустые банки из-под тушеной фасоли и емкости из-под супа в пластиковый пакет.
Потом вернулся в гостиную и заглянул под одну из задвинутых занавесок. С выходившего на улицу окна он отодрал наклейку «Присмотра за соседями» и приложил ее к куску какой-то ткани, которую достал из кармана куртки. Снова засунув ткань в карман, он осмотрелся, словно проверяя, не забыл ли чего.
Почувствовав, что они сейчас уйдут, Ана облегченно вздохнула и незаметно двинулась к двери.
Однако Коул выключил телевизор и присел на корточки рядом с женщиной, взяв ее за обе руки.
– У тебя есть еда на ближайшие четыре дня, – сказал он, стараясь добиться внимания женщины. Спустя несколько секунд та кивнула. Коул включил свой интерфейс и подставил под проекцию кусок белого пластика. – Смотри, – сказал он, – вот Рафферти, ему скоро исполнится пять.
Женщина снова кивнула. Ее взгляд скользнул по лицу Коула. Он переключил проекцию на следующее изображение.
– Симона через три месяца родит. Смотри, какой у нее большой живот.
– Они придут? – спросила женщина.
– Нэт постарается прийти со всей семьей, когда малыш родится.
– Ладно, – сказала она.
Коул кивнул и встал.
– Я скоро вернусь.
Наклонившись, он поцеловал женщину в щеку. А потом, спустя мгновение, он обхватил ее руками и уткнулся лицом ей в плечо. Она пассивно ждала, пока он попрощается.
В тот момент, когда Коул обнял женщину – свою мать, – Ана вдруг поняла: он думает, что может больше ее не увидеть. Это предприятие, помощь желающему исчезнуть министру, было, по-видимому, крайне опасным.
Они ушли из квартиры, захлопнув за собой дверь, и немного постояли в коридоре с кирпичными стенами, словно оба задохнулись от удара под дых.
– Твоя мама? – спросила Ана.
– Угу. Это бензидокс. Она сидит на нем уже давно.
Бендизокс. Это «чудо-лекарство» появилось на рынке лет пятнадцать назад. Оно якобы оттягивало момент проявления всех поддающихся диагностике психических заболеваний и замедляло развитие Большой Тройки. Бензидокс был таким действенным и имел столь широкий спектр применения, что его принимали чаще, чем все остальные лекарственные препараты и антидепрессанты вместе взятые. А сейчас «Новастра» вела переговоры о миллиардном соглашении с правительством, по которому специальным «Детским бензидоксом» бесплатно обеспечивались бы все лица со скрытой и активной формой Большой Тройки моложе восемнадцати лет.
