Ана кивнула:
– Это будет здорово.
Она чувствовала себя вымотанной и хотела бы взбодриться, прежде чем встречаться с кем-то еще.
Они поехали в сторону Камдена, свернули с длинной улицы направо и направились на запад, петляя по узким проездам. Коул ехал медленно даже там, где народа было мало. Усталая Ана положила голову ему на плечо, остро ощущая сопрокосновение с его телом и вдыхая запах мыла и лета, сохранившийся на его куртке. Он ничего не сказал, но она знала, что он понимает: чувство вины и беспомощности останется с ней навсегда.
Они остановились у громадного круглого строения, сооруженного из старинного кирпича. Коул выключил двигатель.
– Приехали, – сказал он, кивком указывая на здание. Из песочного цвета конструкции выдавалась прямоугольная стеклянная пристройка. На окнах этого трехэтажного сооружения были видны обшарпанные буквы.
– «Депо», – прочла Ана.
– Когда-то давно здесь ремонтировали паровозы, – пояснил Коул, слезая с мотоцикла.
Он протянул руку, чтобы помочь ей сойти на землю. Когда ее рука легла на его ладонь, по телу Аны пробежала жаркая дрожь. Она отстранилась, пытаясь понять, почему ей не удается управлять тем, как ее тело реагирует на Коула.
– Где ты достаешь бензин? – спросила она, стараясь замаскировать свою неловкость.
– На самом деле это этанол, спирт. На территории «Просвещения» его получают в небольших количествах из переспелых фруктов. Я немного переделал мотоцикл – и теперь мне даже не нужно смешивать спирт с бензином.
– Правда?
– Конечно. Если понимаешь, что делаешь, то есть несколько способов решить проблему с бензином. Например, можно наладить дизельный двигатель машины так, чтобы он работал на чистом растительном масле… Пахнет, словно огромная фритюрница.
Он широко улыбнулся. Она ответила улыбкой, почти забыв о своем смущении. Они прошли через стеклянные двери и оказались в большом вестибюле. Девица за стойкой устремила взгляд на Коула, кокетливо хлопая ресницами.
– Значит, это новая? – спросила она, адресуя Ане неискреннюю улыбку. – На вид она моложе твоей сестры.
Ана снова смутилась. Устремив взгляд на носки своих туфель, она спрятала руки в карманы.
Коул никак не отреагировал на эту инсинуацию.
– Роб здесь?
– Нет, но вы можете подождать наверху, пока он не вернется.
Коул положил ладонь Ане на спину и повел ее к арочному проему. Она удлинила шаг, чтобы нарушить их контакт. «Прекращай так о нем думать!» – приказала она себе.
– Дениз репетирует, – объявила им вслед администратор. – Она будет просто счастлива тебя видеть.
«Дениз… Рэйчел…» Мало того, что Коул явно любит погулять, вдобавок к этому он связан с сектой «Просвещение» и стал последователем таинственного шамана. И бог знает что будет делать в будущем. И потом – у нее ведь есть Джаспер. Как только Джаспер окажется на свободе, ему нужно будет скрываться, пока доказательства, разоблачающие анализы на Чистоту, не окажутся достоянием общественности. Она отправится с ним, будет его поддерживать. Возможно, они вернутся на ту ферму, где она жила в детстве.
Решив держаться подальше от Коула, Ана зашагала вперед по коридору со сводчатым потолком.
– У тебя все нормально? – спросил он, когда они оказались в круглой комнате, от которой в стороны расходились шесть сводчатых коридоров.
– В полном.
– Нам сюда.
Он пошел впереди. Ана двинулась за ним по кирпичному переходу. От волнения у нее сводило живот. Ей надо оставаться начеку. Есть что-то ненормальное в том, что Коулу удалось за столь короткое время разрушить все барьеры, которыми она себя окружила.
Он открыл дверь, за которой оказалось белое помещение со стеклянным пультом, громадным плоским экраном, микрофонами и записывающей аппаратурой. Она задержалась на пороге.
– Если хочешь, мы можем уйти, – сказал он.
– Я не знала, что подобные места еще существуют, – призналась она, изумленно осматриваясь. – Я считала, что после того, как все компании, торгующие записями, обанкротились, звукозаписывающие студии ушли в прошлое и все стали делать эти вещи на своих интерфейсах.
– Не-а. По Лондону до сих пор разбросано несколько таких. На хорошую музыку всегда останется спрос.
– Наверное. Так ты записываешь свои вещи здесь?
– Классические – нет. Только фьюжн и те вещи, над которыми я не закончил работу. – Он исчез в одной из крохотных боковых комнат. Ана заглянула туда. На низкой полке стояли чайник, чашки и растворимый кофе. Он тряхнул чайник. Вода плеснула о пластмассовые стенки. Он включил чайник в сеть и нажал кнопку. – Хочешь что-нибудь послушать?
Она кивнула. «Неудачная идея. – Она скрестила руки на груди. – Это же просто музыка! – возразила она себе. – Думаю, что смогу перед ним устоять, пусть даже он и гениальный музыкант».
Коул жестом пригласил ее сесть на вращающееся кресло перед темной приборной панелью. Как только он разбудил свой интерфейс, компьютер синхронизировался с пультом, и панель зажглась. Она проецировала весь спектр цветов, шириной похожий на радугу. При этом глубиной тридцать сантиметров и с размахом в полтора метра. Ана громко ахнула. Это было невероятно красиво!
– На этом можно делать практически что угодно, – сказал он. – Сочинять, микшировать… Попробуй руками смешивать цвета и формировать ноты.
Ана потрясенно взирала на устройство. Она никогда в жизни ничего подобного не видела.
Он надел ей на шею цепочку своего интерфейса. Шершавые подушечки его пальцев скользнули по ее голой коже. Она покраснела. «С этого момента, – сказала она себе, – нам определенно следует избегать прикосновений». На нее это действовало слишком волнующе.
Он попытался надеть ей на голову гигантские наушники.
– Я сама.
Он тут же попятился.
– Так, ты готова. Попробуй.
Она погрузила руку в густой синий цвет, и краска вокруг ее пальцев пошла волнами, словно вода. Глубокие диссонирующие ноты гулко ударили ей в уши. Она улыбнулась и попробовала провести одним пальцем вниз и влево, словно трогая струну арфы. Раздалась низкая звучная нота «соль». Заинтригованная, Ана просунула другую руку в полосу, сверкающую красным и фиолетовым. В ее наушники плеснул мрачный водоворот нот. Она осторожно покрутила пальцем в малиновом воздухе. Электронные звуки стали повторяться.
Коул возник рядом с ней с двумя исходящими паром кружками. Она сдвинула наушники чуть назад.
– Потрясающе! – сказала она. Его глаза засверкали, откликаясь на ее воодушевление. – Как это работает?
Он поставил кружки и устроился рядом с ней.
– Каждая полоса цвета делает что-то свое. Но при этом все вроде как согласованно. Все подстраивается под твою игру. Этому нельзя научиться чисто технически, это надо почувствовать. Вот, – добавил он и бережно положил ее руку поверх своей, – следи за тем, что я делаю.
