Коул с трудом включил фару и медленно поехал по неровной земле к развалинам. Один.
Они убили Питера. Государственного министра! И виноват в этом Коул. Министр не оказался бы замешан во всей этой истории, если бы Коул эмоционально не надавил на него, убеждая передать обличающую правительство запись.
* * *
Ана лежала на матрасе в Восьмой студии, свернувшись в клубок. Боль в голове не давала думать. Тело у нее было покрыто ссадинами и синяками. Открываться мог только левый глаз, узкой щелочкой впуская дневной свет. Она смотрела, как день меркнет и к ней подползают сумерки. Другие девушки пришли и тихо улеглись на свои постели. Время от времени до нее доносились всхлипы и стоны. Один раз ей показалось, что похожий звук издала и она сама.
По ее субъективному ощущению прошло несколько часов (хотя, возможно, это были всего лишь минуты), когда далекий бой колоколов нарушил сонные чары, наведенные наступлением ночи. Девушки зашевелились на своих постелях.
Какая-то худенькая девушка подошла и присела около нее на корточки.
– На, выпей, – сказала она, заталкивая Ане между губ что-то небольшое и округлое. – Это просто аспирин, от боли.
Ана открыла рот. Язык обожгло горечью. Она разжевала таблетку, и от этого голова у нее заболела еще сильнее.
– Похоже, твое обследование прошло не слишком хорошо, – сказала девушка.
– Мне не дали тест со всеми вопросами.
Девушка покачала головой:
– Никогда не слышала, чтобы кому-то давали пройти тест, – сказала она. – Пошли, тебе надо поесть.
Она обхватила Ану за талию и рывком помогла сесть. Он резкого движения у Аны закружилась голова, но она не стала протестовать. Есть хотелось до смерти. В последний раз она ела в комнате в Форест-хилл. Этим утром?
– Сколько сейчас времени? – спросила она.
Девушка тихо засмеялась.
– Это не имеет никакого значения. Мы здесь всегда в Сумеречной зоне.
Девушка помогла Ане пройти через двор к двери в конце меньшего двора, которая теперь была открыта. Они на ощупь пробрались внутрь, прошли по лабиринту тускло освещенных коридоров, поднялись по небольшой лестнице и оказались в переполненной столовой. Привалившись к стене и низко опустив голову, Ана ждала, пока девушка брала им ужин.
Скудная трапеза состояла из супа с хлебом. Ана ела медленно, сгорбившись и закрыв глаза. Она содрогалась от звяканья приборов и скрежета переставляемых стульев. Голова пульсировала болью. Она сосредоточила все силы на том, чтобы отправить в желудок хотя бы несколько ложек пищи так, чтобы ее не вывернуло. От супа пахло ряской, а на вкус он отдавал плесенью. Неудивительно, что половина пациентов напоминали скелеты в синих халатах. И теперь на Ане тоже был синий халат, а не белый. Видимо, санитарки переодели ее после осмотра Кашер. Она решила, что на спине у халата есть цифра, показывающая, какие лекарства ей следует давать.
Через двадцать минут она уже вернулась в Восьмую студию. Девушке удалось где-то раздобыть для нее новое одеяло. Она помогла Ане улечься на матрас неподалеку от двери, но не на сквозняке. Спустя какое-то время к ней пришел сон. Глубокий и пустой. Проснулась Ана от скрежета открывающихся гигантских дверей.
В темное помещение вползло утро. Девушки, окружавшие Ану, вернулись к жизни, перешептываясь и оправляя постели и халаты. Из студии никто не выходил. Все явно чего-то ждали. Ана едва могла двигаться. Сочетание успокоительного и побоев заставило ее тело одеревенеть и болеть так, что даже пытаться шевелиться не хотелось. Она хрипела: из-за травмированной спины дышать приходилось поверхностно и часто. Хорошо хоть, что сегодня Коул будет ждать ее в той квартире на станции «Форест-хилл» и, когда она там не появится, свяжется с ее отцом. У нее будет выход. Но все остальные юноши и девушки застряли в «Трех мельницах» на многие месяцы, а может, и годы. Как они это выдерживают?
Мысли о Коуле пробились сквозь защиту Аны. На несколько коротких секунд она ощутила тепло его присутствия, надежного и сильного. Она представила себе, как он обнимает ее – так, как он это сделал у квартиры своей матери. А потом по двору прогрохотал десяток тележек, заставив ее резко вернуться к реальности. Девушки поспешно вернулись к своим постелям и легли лицами вниз, повернувшись номерами к потолку.
Тележки шумно разъехались в разные стороны. Ана слушала, как колеса переваливаются через металлические направляющие двери и вкатываются в спальню. Она уловила запах сигаретного дыма и заподозрила, что ненавистная ей санитарка опять поставлена охранять выход.
Медсестра начала раздавать лекарства. Тележка со скрипом и лязганьем сновала между матрасами. Когда медсестра дошла до Аны, она остановилась, вручила ей маленькую зубную щетку, тюбик зубной пасты, крошечный кусок мыла и пластиковый контейнер. Ана приподняла свое распластанное тело так, чтобы высвободить одну руку. Она взяла выданные вещи, положив пасту, зубную щетку и мыло себе под щеку, и сжала похожий на глаз контейнер. Он раскрылся. Она высыпала его содержимое себе в рот и сглотнула.
Сделав последнее усилие, она вытянула руку, чтобы вернуть пластиковую коробочку. Ничего не происходило. У нее сжалось сердце. Она подняла голову и скосила глаза на медсестру. Сестра не смотрела на нее и не двигалась с места. Уголком не до конца заплывшего глаза Ана заметила движение у входа. Она дрогнула. Они же не могут знать, что она запихнула таблетки под верхнюю губу! Она поймала на себе взгляд девушки, которая помогала ей накануне вечером. Девушка смотрела на нее немигающим взглядом, но за ее бесстрастным выражением лица пряталось предостережение.
– Воды, пожалуйста! – каркнула Ана.
Медсестра дала ей наперсток воды. На этот раз Ана отправила ее в рот и проглотила пилюли. Медсестра направилась дальше.
Как только все пациентки получили лекарства, ударил колокол. Медсестра и санитарки удалились. Девушки выбежали на холодный утренний воздух.
Ана с трудом поднялась на ноги. От малейшего движения болели мышцы, но ей срочно нужно было в туалет. Ей надо вызвать рвоту!
Согнувшись в три погибели и кутая плечи в одеяло, она проковыляла во двор. При виде очереди в туалет у нее оборвалось сердце. Очередь загибалась два раза: в ней стояло не меньше шестидесяти девушек. Очередь парней была короче, но это ничего не меняло.
Ана покосилась в другую сторону. У дальней стены слева, где куда-то уходили два прохода, присело, высоко задрав халаты, несколько девушек. Между ног у них лились струйки мочи. Держась ближе к стенам студии, Ана поплелась к проходам, собираясь нырнуть в левый проулок на то короткое время, которое ей потребуется для того, чтобы сунуть себе в горло два пальца.
Дойдя до края двора, она привалилась к стене и быстро осмотрелась, проверяя присутствие медсестер, санитарок или камер наблюдения. У нее в черепе нарастало давление. Она прижала ладони к вискам. Очень скоро лекарственные препараты всосутся через крохотные капилляры, и кровь перенесет их ей в мозг. Она набрала в грудь воздуха, отлепилась от стены и ринулась в проход.
