– Совсем плохо?
Адсон неопределенно качнул головой.
– Вином горю не поможешь, – девушка глубоко вздохнула. – В прошлом году многие потеряли родных.
– Я потерял не только их.
– Очень печально, но радость и горе всегда идут по жизни рука об руку. Только познав печаль, человек учится радоваться, ценить то, чего мы обычно не замечаем.
– Например? – из вежливости поддержал беседу Адсон.
– Подумай, ты и сам легко найдешь ответ.
– Возможно, – безразлично согласился ополченец, – только зачем это мне?
Хозяин таверны поставил перед Адсоном бутыль белого сухого вина и вазу с фруктами. Девушка безошибочно отыскала в быстро растущей толпе посетителей коренастую фигуру Виктора и благодарно помахала ему рукой. Убедившись, что подарок поступил по назначению, ее друг продемонстрировал все тридцать два пожелтевших от курения зуба. Роза в окружении поклонников сидела неподалеку, закинув ногу на ногу, и демонстративно теребила пуговичку глубоко декольтированной блузки.
– Послушай мою историю, – начала Люси. – Когда мне исполнилось двенадцать, отец продал меня заезжему торговцу за сто монет. Народ в нашей деревне бедствовал, и папа был уверен, что поступает правильно. Гость красноречиво убеждал родителей, что у него никогда не было детей, что я ему очень понравилась. Он пообещал меня удочерить, дать образование. Клятвенно заверил, что будет обо мне заботиться и никогда не станет запрещать проведывать настоящих родителей.
Оставив на столе кошелек с деньгами, он усадил дрожащую от страха девчонку в повозку и тронулся в путь. Конечно же, все оказалось не совсем так, как расписывал гость. В его поместье я познакомилась с еще четырьмя девочками, от одиннадцати до пятнадцати лет, купленными чуть ранее в обедневших донельзя крестьянских семьях.
Люси горько усмехнулась.
– Могла ли я оттуда сбежать? Наверное, могла. Но куда и зачем? Ближайшее село находилось в пятидесяти милях, в лесах, помимо волков, встречались медведи, а по вечерам слуги моего господина рассказывали страшные истории об оживших мертвецах, живущих в заброшенной шахте. Я знала, что дома меня ждут нищета и голод.
Через полгода я привыкла к новой жизни. Хозяин никогда нас не бил, кормил досыта, одевал. Но все мы чувствовали, что за эту заботу обязаны чем-то ему платить. Тем более «приемный отец» нет-нет да ненавязчиво подсказывал чем.
Люси налила себе вина, проглотила его залпом и продолжала рассказ:
– Первой забеременела Эльза. Когда наступила пора рожать, ей исполнилось семнадцать. Повитухе не удалось спасти ни мать, ни дитя. Хозяин и не думал горевать. Он опять куда-то исчез, а когда вернулся, у нас появилась новая сестра – очаровательная темноволосая пампушка Роза.
Адсон удивленно поднял голову.
– Роза? – переспросил он, высматривая в толпе покатые плечи спутницы Люси.
– Да, это была она, – Люси обворожительно улыбнулась и кончиками тонких пальцев дотронулась до руки ополченца. – Теперь у нас есть общая тайна. Пообещай, что никому не расскажешь.
– Обещаю, – заверил Адсон.
– Я, наверное, так бы и жила там, – возобновила свою грустную историю девушка, – если бы не несчастный случай с Эльзой. Все разговоры хозяина о том, что он нас любит, и что мы ему одинаково дороги, оказались обыденной ложью. «Все вы – мои любимые игрушки» – вот что следовало бы ему говорить на самом деле.
В день похорон Эльзы я впервые серьезно задумалась о побеге. Роза среди нас была самой младшей, ей едва исполнилось одиннадцать. Девочка очень переживала разлуку с матерью. Отца у нее не было. Были три отчима, и каждый новый, по заверениям матери, должен был стать лучше предыдущего. Не знаю почему, но я решила взять ее с собой.
Мы запаслись едой, прихватили пару столовых ножей и, встав задолго до рассвета, тронулись в путь. Я плохо знала местные леса, но предусмотрительно выведала у прислуги, что ближайшее поселение находится севернее, между двух озер. Роза была очень слабенькой и быстро уставала. Из-за этого нам приходилось часто отдыхать. Вскоре закончились продукты. Мы пили воду из ручьев, собирали грибы, выкапывали съедобные коренья. Стиснув зубы, я молча брела вперед, сжимая в руке узенькую ладошку Розы. Нам сказочно повезло – ни один хищник не взял наш след. Через пять дней я поняла, что сбилась с пути. Все известные мне ориентиры, будь то трава на поляне, муравейник или одиноко растущее дерево, по которым я пыталась определить стороны света, словно сговорившись, показывали разное. Когда Роза спала, я тихонько плакала, уже не надеясь когда-либо выйти из этого проклятого леса. Еще через два дня мы совершенно случайно наткнулись на королевских охотников. Невозможно передать, как я была им рада! Но чем я могла отблагодарить этих людей, что может женщина предложить мужчине? – Люси испытующе посмотрела на Адсона. – Только себя.
– Тебе не хотелось вернуться домой?
– Домой? – вспыхнула от негодования Люси. – Зачем? Возвращаться в нищету, к родителям, продавшим тебя неизвестно кому за сто монет?
– Они хотели как лучше.
– Может быть, – Люси неожиданно погрустнела. Вспышка гнева иссякла так же внезапно, как и разгорелась. – Что-то я заболталась, пойду, – попыталась она встать.
– Постой, – Адсон придержал Люси за руку.
– Ну, что еще?
– Спасибо.
– Не за что.
Адсон и Люси вновь улыбнулись друг другу. Ополченец проводил взглядом худенькую фигурку девушки и мысленно поблагодарил Люси за сочувствие.
Он отодвинул блюдо и уперся лбом в стол, ощущая потребность побыть одному. Когда поднял голову, обнаружил, что напротив скучает коренастый с залысинами тип. На нем была поношенная чуйка, наброшенная поверх несвежей поддевки. Сальные волосы зачесаны назад, косые баки курчавились на щеках.
– В такой холодный вечер нет ничего лучше глотка доброго вина. Я вижу, ты прекрасно в нем разбираешься, – польстил Адсону незваный сосед.
Ополченец благодушно кивнул и пригубил вторую чашу: теперь уже неспешно, глоток за глотком, смакуя изысканный вкус.
– Есть еще один способ согреться, – не унимался словоохотливый незнакомец.
– Какой же? – вяло поинтересовался Адсон.
– Женщина! Ничто так не согреет мужчину, как женщина. Ни одно из вин.
– Ну так сам им и воспользуйся. – Адсона начал раздражать навязчивый собеседник.
– Я-то воспользуюсь, а вот ты, кажется, давно пренебрегаешь. Зачем подругу прогнал? – Собеседник «хрюкнул» и придвинул бутыль к себе.
– Убирайся, знаешь куда?! – не сдержался Адсон.
– Эх, мил-человек, не ты первый. Куда меня только за всю мою бестолковую жизнь ни посылали, а я вот он, тут. – Оборванец рассмеялся.
– Мне не нужна ничья помощь.
– Ну, выбор, конечно, за тобой. Никто не станет принуждать, – как ни в чем не бывало, продолжал сосед.
