– Кто-нибудь знает, где наша залетная троица?
Заключенные выжидающе молчали.
– Значит, как обычно, никто ничего не видел и ничего не знает, – не скрывая досады, проговорил Фредерик.
– Помилуй бог, – искренне удивился Ральф, – откуда же нам знать?! Самим интересно.
Фредерик даже не догадывался, насколько ответ барона соответствует действительности. Где сейчас Адсон, и чем он занят, интересовало заговорщиков ничуть не меньше, чем представителей закона.
– Роуг, пойдешь в десятке Мередика старшим, – приказал Фредерик. – И только попробуй не выполнить норму!
– Какая «норма»? – состроил громила недоуменную рожу. – Ночь на дворе!
– Заткнись, – раздраженно рявкнул стражник. – Для кого ночь, а для тебя самый настоящий день.
– Что за день без солнца?! – возразил Роуг.
– Пасмурный, – ответил Фредерик.
– Пошли такие дни к дьяволу! – возмутился узник.
– Прекратить пререкания! – схватился Фредерик за рукоять меча.
Каторжане с опаской покосились на конвоиров.
– Братцы, смотрите, что псы Де Йонга творят?! – взревел Роуг. – От зари до зари на них горбатишься, а теперь и ночью работать заставляют!
По шеренгам прошел гул недовольства. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Фредерик оголил меч и угрожающе спросил:
– Кто-то захотел в карцер?
– Всех не пересажаешь, – подлил масла в огонь Арчи.
– Да мы все туда и не влезем, – засмеялся Хаттори.
Фредерик дал знак конвоирам. Однако охраны было слишком мало, чтобы противостоять толпе. Это понимали и стражники, и рудокопы. Но если первые воспринимали расстановку сил как вынужденную неизбежность, то вторым мысль о численном превосходстве придавала уверенности.
– Рич, лучшего момента не представится, – шепнул барон главарю на ухо.
Ричард обхватил затылок барона ладонью, придвинул голову к себе и гневно прошептал:
– Я сам решу, когда и чего мне делать!
Барон, не ожидая такой реакции, попытался вырваться. Но удерживающая его рука оказалась на удивление крепкой. Ричард оттолкнул Ральфа, сделал едва заметный знак Роугу, и тот вновь заговорил с Фредериком:
– Хочешь сказать, что сегодня мы должны спуститься в шахту, будто ничего не произошло?
– Хоть один сообразительный, – неуклюже пошутил стражник. – Поймите, – произнес он примирительно, – нам точно так же не хватает солнечного света.
– Может быть, махнемся местами, – дерзко предложил Ричард, – вот и проверим: «так же» или нет?
– Прекратить разговоры, – посуровел Фредерик. На щеках у него заиграли желваки. – Перестроиться в колонну по двое и марш на работу!
– Сам перестраивайся, гоблин вонючий, – окрысился Роуг.
Заключенные застыли в немом молчании. Даже Фредерик, пораженный дерзостью каторжанина, потерял дар речи. До сегодняшнего дня никто не осмеливался вот так развязно и нагло перечить охране. Крепостной карцер слыл скверной штукой: сырая, холодная камера два ярда в высоту и полтора на полтора в ширину и длину.
– Ах ты мразь! – вскипел Фредерик, едва сдерживаясь, чтобы не изрубить наглеца у всех на виду. – Роуг, выйти из строя, – приказал он не предвещавшим ничего хорошего тоном.
– Чего вы ждете?! – продолжил сеять смуту Роуг. – Так и будем, подобно скотине, идти куда поведут? – Он издал гортанный звук, отдаленно напоминающий смех. – Фредди, куда подевалось солнце? Как такое вообще могло случиться, что небо чернее сажи? Не знаешь? – все больше распалялся узник. – А у святош спрашивал? Хотя бы позови их, а спросить мы уж сами сподобимся.
Намереваясь проучить наглеца, Фредерик оттолкнул стоящего перед Роугом каторжанина, и в тот же миг, подобно оголодавшей собачьей своре, толпа ринулась на конвоиров.
Фредерику удалось вытащить оружие – каторжане сильно мешали друг другу, что позволило ему вырваться из их рук. По широкой горизонтальной дуге пошел его меч, рассекая плоть. Взвыли раненые, будто стайка птиц, вспугнутых кошкой, рудокопы бросились врассыпную – слава отличного фехтовальщика шествовала впереди ее хозяина. Стражник готовился совершить второй удар, когда брошенный чьей-то рукой нож вонзился ему в грудь. Лезвие пробило легкое и застряло между ребер. Фредерик знал: вытащи он кинжал сейчас, кровь хлынет, как нетерпеливый весенний ручей. «Неужели все?» – закралась предательская мысль.
Переводя острие лезвия из стороны в сторону, Фредерик ждал нападения. Два узника попытались кирками выбить у него меч. Кривясь от боли, стражник ушел от неумелых атак и точными выпадами прикончил бунтовщиков. И тут, на расстоянии вытянутой руки, из темноты возник Морт. Последнее, что почувствовал Фредерик перед смертью, – острую боль в горле.
– Хаттори, бери двадцать человек – захватите оружейную, – отдал Ричард приказ, когда бунтовщики расправились с последним конвоиром. – Ральф, отправь кого-нибудь разузнать, где сейчас комендант. Арчи, разберись с дежурной сменой караула. Морт, запри магов в библиотеке и никого к ним не пускай. Десять человек тебе хватит?
Поймав утвердительный кивок, барон поискал глазами Вернона и Элайна Кирка. Шамана нигде не было: ни его самого, ни его людей, генерал стоял неподалеку. Рядом толпилось около полусотни каторжан – все те, кто не желал присоединяться к Ричарду или следовать за Верноном. Люди напряженно всматривались в темноту, опасаясь внезапного нападения. Ричард предпринял последнюю попытку переубедить Кирка. Телохранители генерала сомкнули плечи, не подпуская ближе, чем на пять шагов. Разглядев, кто пожаловал, Элайн Кирк подал своим людям знак расступиться. Ричард растолкал коряжистых рудокопов и дружелюбно спросил:
– Не передумал? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Думаешь, король станет разбираться, участвовал ты в бунте или нет? Тебя ведь за предательство сослали. Ну а кто, подумай, первым попадет под подозрение? В первую очередь мы с тобой, – Ричард ткнул пальцем генерала в грудь, потом указал на себя. – На мне клеймо мятежного бастарда, на тебе – предателя. Дороги, по которым мы идем, ближе, чем это может показаться на первый взгляд.
– Хорошо, – уступил Элайн Кирк неожиданно, – но у меня есть одно условие.
– Какое?
– Никакого лишнего кровопролития. Тех, кто сложит оружие, вы не должны убивать.
– Да ради бога, – легко согласился Ричард. – Я даже не стану возражать, если кто-нибудь из них перейдет на мою сторону. – Привлеченный шумом, он нервно вгляделся в темноту: – Быстро же опомнился старик!
Кирк прислушался. Со стороны комендатуры приближался топот, а в темноте, когда об опасности можно судить только по звуку, воображение преумножало ее размеры.
– Я встречу их.
Генерал подвинул Ричарда, сделал своему человеку знак рукой, тот повторил жест еще для кого-то, и в считаные мгновения бесформенная толпа, окружавшая Элайна Кирка, превратилась в несколько организованных отрядов, в каждом из которых был свой командир. Пускай вооруженные одними кирками, но преданные и отважные, люди Кирка представляли реальную силу. Предоставив генералу полную свободу действий, Ричард повернулся к барону:
