Странно, но мысль о Лукьянове впервые не причинила боли.
Наблюдая за Сашкой, я продолжала размышлять о Лукьянове, и чем больше
размышляла, тем сомнительнее мне казалась собственная роль. Влюбиться в такого
парня уже было глупостью. А я влюбилась так, что... Я усмехнулась и покачала
головой. Он то появлялся в моей жизни, то исчезал, а я продолжала ждать его,
как верная Пенелопа. Хотя нет. Пенелопа ловко пудрила женихам мозги, никого к
себе близко не подпуская, а в моей жизни вдруг появился Тагаев. Хотя не вдруг,
а при весьма непростых обстоятельствах, которые слабоумные сочли бы даже
романтическими, но романтики там кот наплакал: Тимура обвинили в убийстве, а
меня как раз убийца и интересовал. В результате мы на пару принялись его искать.
Кончилось это хеппи-эндом: враги повержены, и мы в одной постели. У него была
любовь, у меня тоже была, но к другому. В общем, сплошной Мармезонский балет.
Тут еще Лукьянов нагрянул, и все стало только хуже. Теперь оба исчезли, но
лучше мне почему-то не стало. Я вновь вернулась к мыслям о прошлом, пытаясь
понять, когда и что я сделала не так. Пока Лукьянов морочил голову людям своей
кончиной, мне не следовало жить с Тагаевым. Он думал, что простит мне мою
нелюбовь, оказалось, это не так легко. Наш разрыв был предрешен на небесах,
говоря высоким стилем. Он ушел, а я метнулась к Деду зализывать раны. Миленький
такой четырехугольник, в котором теперь сам черт не разберется, я то уж точно
не разберусь.
- Сашка, идем домой! - крикнула я. И вдруг совершенно отчетливо
увидела Тимура, так, точно он в самом деле стоял рядом. И ощутила почти
нестерпимую тоску, а еще боль. Может, я все-таки люблю его? Тогда что мне
мешает взять и позвонить ему прямо сейчас? Многое. Главное то, что в мою любовь
он никогда не поверит, а значит, все бессмысленно.
На этой оптимистической ноте и закончилась моя прогулка.
Вернулся Дед с рыбалки, и мы засобирались в город. Я намеревалась перед театром
посетить парикмахерскую, а Дед - все-таки заглянуть на работу. Прощаясь с ним,
я была уверена, что у него найдутся неотложные дела и в театр мы не пойдем,
чему я не особенно бы огорчилась: долгая прогулка в компании все того же Сашки
меня вполне бы устроила.
Оттого я очень удивилась, когда Дед позвонил в начале
седьмого и коротко сообщил:
- Встретимся в театре.
Я отправилась в гардеробную выбирать платье и через
несколько минут поняла: скрыть очевидное не удастся, не то чтобы живот был так
уж заметен, просто у меня не оказалось подходящего платья, подвела привычка
носить вещи в обтяжку, похваляясь тонкой талией. Теперь и талия подкачала, и
народ судачит. Следует подумать о гардеробе. Вздохнув, я надела то самое
платье, в котором была на приеме, по одной простой причине: оно мне нравилось,
а скрывает оно что-то или, наоборот, демонстрирует, меня не волнует.
***
Дед опоздал на десять минут, и в ложу мы вошли, когда играли
увертюру. Дед устроился с удобствами и приготовился дремать, а я разглядывала
зал. Зря я это сделала, могла бы наслаждаться музыкой весь первый акт. В ложе
справа сидел Тагаев. Безупречный костюм, безупречная стрижка и безупречная
блондинка рядом. К театру его приохотила я, за что теперь и страдаю. Вообще-то
я всегда думала, что театр для него испытание, которое необходимо выдержать
ради красивой девушки. Заподозрить такого парня в любви к искусству я никак не
могла, оказалось, зря. Мы расстались, а он блондинок в театр водит. Девушке
опера нужна так же, как мне насморк в разгар лета, впрочем, он мне никогда не
нужен. Сидит, бедная, вздыхает... Недостойное вас ехидство, Ольга Сергеевна.
Неужто я ревную? Ерунда, у меня и в мыслях не было, что он живет один. Девушки
его любят, и есть за что. Не только за бабки и имя, которые граждане
произносили с придыханием (болтали, что богатство Тимур нажил путем не
праведным, а особенно горячие головы называли его криминальным авторитетом).
Были еще характер и уважение, вольное иди невольное, которое он внушал всем.
Внешность тоже не подкачала, так что Тимур - парень хоть куда, скучать ему не
дадут.
Девушка придвинулась к нему поближе и положила голову на его
плечо, он не обратил на это никакого внимания, смотрел на сцену, даже не
шелохнувшись. По неведомой причине меня это порадовало, хотя девушку было жаль.
Вот она что-то сказала ему, он улыбнулся, поворачиваясь к ней... Я испугалась,
что он заметит меня. Помнится, не так давно я мечтала с ним встретиться,
случайно, чего же теперь боюсь?
- Спектакль тебя не интересует? - вдруг спросил Дед.
- С чего ты взял? - очнулась я.
- Мне так показалось, - дипломатично пожал он плечами.
- Савранская неподражаема, - упрямо заявила я и попробовала
смотреть на сцену. Миссия невыполнима: взгляд возвращался к Тагаеву, а мысли в
голову приходили одна нелепее другой. То хотелось тихо смыться, чтобы не
причинять себе напрасных душевных страданий, то, напротив, встать и крикнуть во
все горло: "Тимур!" - а потом броситься к нему в объятия, испортив
людям вечер, а себе жизнь, потому что в объятия друг другу мы уже кидались, но
ничего хорошего из этого не вышло.
В антракте Дед предложил мне посетить буфет. Я отказалась, наблюдая
за тем, как Тагаев со своей дамой покидает ложу, столкнуться с ним в фойе
желания не было. Дед, косясь на меня с неодобрением, тоже остался сидеть. Его
присутствие в театре, конечно, заметили и теперь раскланивались из партера,
самые шустрые поспешили к нам в ложу выразить восторг и верноподданнические
чувства. К счастью, наши чиновники оперу не жалуют, и сегодня в театре их
набралось не так много, так что мы легко пережили нашествие.
