Проще всего было отправиться в ближайший магазин и купить
телефон той же модели. Немного корпус покарябать, чтобы Ванька с уверенностью
не мог сказать, его вещь или нет, и, сделав доброе дело, спать себе спокойно в
надежде, что оно где-то там зачтется. Но... Дед бы наверняка сказал, что мне
просто нечем себя занять. Должно быть, так и есть, потому что я твердо
вознамерилась найти телефон, тот самый, который Ваньке подарил погибший отец.
Покинув отделение, я пересекла площадь и вышла на
Дворянскую, безнадежно опоздав на встречу. Впрочем, не очень-то это меня
беспокоило. Еще находясь в милиции, я предупредила пресс-секретаря фирмы
"Лорен", что звезды воспрепятствовали нашему свиданию, и получила
заверения, что он все прекрасно понимает и встретится со мной в любое удобное
для меня время. В этом я не сомневалась. Хозяева фирмы "Лорен" в
решении своих проблем очень рассчитывали на поддержку Деда (отнюдь не
безвозмездную, надо сказать), а пока довольно усердно "окучивали"
меня. Весть о том, что любящие сердца соединились и мы теперь с Дедом живем
одним домом, быстро распространилась среди тех, кто считал необходимым знать
такие вещи, и мой личный рейтинг взлетел в заоблачные выси. Будь я чуть глупей,
могла бы возгордиться.
Дед в наших краях являлся единовластным хозяином, а слыл
ловеласом, что в глазах избирателей по неведомой причине было скорее
достоинством. В конце концов, мог себе позволить, раз давно ходит во вдовцах. О
его победах рассказывали с хитрой улыбкой и с дурацким подмигиванием,
присочиняя на ходу, а иногда откровенно фантазируя. Но даже самым безупречным
фантазиям было далековато до реального положения дел: все особи женского пола,
хоть чем-то выделяющиеся из серой массы, были Дедом замечены и обласканы, и с
каждой он умудрялся расстаться так, что дамы и через год, и через два, и даже
через десяток лет готовы были примчаться к нему по первому зову и совершить в
его честь что-нибудь глупое и героическое.
Вот таков был наш Дед, уже довольно давно облюбовавший дом с
колоннами и, судя по всему, не собиравшийся его покидать. Злые языки
утверждали, что он умрет на боевом посту, как генсеки в незапамятные времена.
Сам Дед о такой перспективе говорил туманно и без охоты, но планов у него было
громадье, а здоровье отменное, так что, возможно, злопыхатели правы. С Дедом
(это прозвище прочно утвердилось за ним еще с тех пор, когда он не был первым
человеком в наших краях, а являлся успешным предпринимателем) нас связывали
давние и весьма непростые отношения. Когда-то я была влюблена в него, потом
вроде бы ненавидела. Теперь он был единственным близким мне человеком, хотя еще
несколько месяцев назад я подумывала связать свою судьбу с Тимуром Тагаевым,
несмотря на то, что наше совместное существование особо радостным назвать было
трудно.
Данному решению способствовал тот факт, что мне через
некоторое время предстояло стать матерью, но Тимуру я рассказать об этом не
успела, потому что он как раз в тот момент вознамерился выпустить меня на
свободу, по его собственным словам. Свободу я встретила без энтузиазма, но об
интересном положении продолжала молчать. К тому моменту наши отношения так
запутались, что лучшим из возможных решений было хотя бы некоторое время
держаться друг от друга подальше. Вот тут появился Дед и весьма настойчиво
предложил мне переехать к нему. Разрыв с Тагаевым оказался куда более
болезненным, чем я могла предположить, и потому я согласилась. Так что теперь
мы жили под одной крышей, но наши отношения носили исключительно целомудренный
характер. Дед продолжал изображать отца родного, а я - благодарное чадо. Черт
знает почему мы не стали любовниками: может, он решил быть терпеливым и дать
мне время во всем разобраться, а может, беременные бабы просто не вызывали у
него желания. В любом случае меня это вполне устраивало.
Перебираясь на новое место жительства, я не очень-то верила,
что задержусь здесь надолго. Прежде всего Дед терпеть не мог моего Сашку, рыжую
таксу со скверным характером, а Сашка, естественно, не жаловал Деда. Одного
этого за глаза бы хватило, чтобы разъехаться в первую неделю, но оба, точно
сговорившись, вели себя образцово. Дед соглашался с тем, что Сашка гениален, а
тот в знак признательности приносил ему тапки, позволял себя гладить и даже
вместе с ним смотрел телевизор. Повод скандалить отпал, не возникнув, и я у
Деда задержалась. Месяц назад он, как бы между прочим, заметил, что до
декретного отпуска мне еще далеко и я вполне могу выйти на работу. Надо
сказать, что я все еще числилась его пресс-секретарем, хотя частенько об этом
забывала.
На самом-то деле я была дамой для особых поручений, далеко
не всегда приятных (если честно, приятных поручений я так и не смогла
припомнить, хотя потратила на это целый вечер), но беременные бабы для такой
работы малопригодны, по мнению все того же Деда. Так что ничего пакостного от
судьбы в этом смысле я не ожидала, поразмышляла немного и согласилась, в
основном потому, что чужая квартира вгоняла в тоску. Работа помогает отвлечься,
по утверждению психологов, вот так я и оказалась в родном кабинете, который,
как выяснилось, все это время, пока мы с Дедом выясняли отношения, пустовал.
Мое появление в доме с колоннами его свита восприняла сдержанно. Я уже пару раз
уходила вроде бы навсегда, но потом возвращалась, и к моему мельканию успели
привыкнуть.
Кабинет вызвал ностальгию вкупе с угрызениями совести.
Угрызения в основном сводились к тому, что я знать не знала, что мне здесь
делать. Я подозревала, что Дед желает видеть меня здесь по одной причине:
боится, что от безделья я сотворю что-нибудь похуже, чем беременность от Тимура
Тагаева, которого Дед упорно именовал "дворовой шпаной", хотя рука об
руку с ним давно и основательно повышал собственное благосостояние.
Каждый день я являлась на работу, усердно занимаясь
какой-нибудь ерундой, звонила десятку людей, вела какие-то переговоры... Мне
было невозможно поверить, что в этом есть смысл, но огорчать Деда не хотелось,
к тому же я уверяла себя, что несколько месяцев до ухода в декретный отпуск
протянуть вполне способна.
Тимур, разумеется, знал о моем возвращении к прежней должности,
и это его наверняка убедило в правильности собственного выбора, раз уж я
сделала свой. Сама я тщательно избегала любых упоминаний о нем, и Дед, конечно,
тоже помалкивал, так что оставалось лишь гадать, как Тагаев живет без меня,
вздохнул с облегчением, или былая любовь все еще не дает ему покоя и мешает
крепко спать по ночам.
