- Я ничего о ней не знаю. Даже не догадываюсь, кто это мог
быть и где Гриша с ней встретился. Я знаю дату рождения Юли. И если честно,
затрудняюсь представить этот роман. Мы тогда жили в такой глуши, все на виду...
Кто поймет наших мужчин, - без горечи заметила она. - Я думаю, Гришу всю жизнь
преследовало чувство вины, я даже уверена, он считал себя виноватым в том, что
наш ребенок умер. Я ведь была беременна, ребенок родился и умер через неделю. А
еще через неделю появилась на свет Юля, боюсь, для него это было.., как бы это
сказать.., карой. Скорее всего из-за этого он прекратил отношения с той
женщиной, если они вообще были длительными. Но мысль о том, что его дочь растет
без отца, должно быть, мучила его всю жизнь, вот он и выдумал племянницу. Хотя
в больнице он мог сказать мне правду, я бы поняла... И включить ее в завещание.
Но он этого не сделал. Наверное, у него была причина или он считал, что была...
В любом случае я обязана помочь Юле.
- Значит, вы уверены, что сюда ее привез сосед?
- Конечно. Послушайте, надо немедленно найти Юлю.
Сообщить... Бог мой, у меня голова кругом. - Она потерла виски, руки ее нервно
вздрагивали, выглядела она неважно, должно быть, действительно плохо себя
чувствовала.
- Боюсь, Юле известно, что ее отец погиб.
- Что?
- Я обнаружила труп на скамейке в сквере, а через несколько
минут там появилась Юля.
- Она видела? Она видела? - почти крикнула Нина. - Она
знает, что это ее отец? Но почему скрыла от меня?
- На эти вопросы я вряд ли смогу ответить, пока не поговорю
с ней. Когда вы видели ее в последний раз?
- Час назад. Она собиралась смотреть телевизор, потом вдруг
решила прогуляться. Я стараюсь ей не возражать, она и так чувствует себя
неловко в нашем доме.
- Нина Константиновна, - вздохнула я. - Скажите, почему вы
все-таки решили оставить девушку у себя?
- Разве не понятно? - чуть не плача, покачала она головой. -
Я очень любила мужа, и этот ребенок.., кем бы она ему ни доводилась, я должна
ей помочь. Вас это удивляет?
- Ваше желание помочь - нет, - усмехнулась я. - Но помочь -
это вовсе не значит поселить у себя и уделять ей внимания едва ли не больше,
чем родной дочери.
При этих словах Нина вдруг бессильно уронила голову на руки
и заплакала. Я хотела позвать домработницу, чтобы она принесла воды, но Зотова
успокоилась и без моей помощи. Вытерла лицо ладонями и пробормотала:
- Это моя ошибка. Поверьте, я считала, что поступаю
правильно. Должно быть, дорога в ад действительно выстлана благими намерениями.
Признаться, это заявление меня слегка удивило, конечно,
убийство и предстоящее следствие не бог весть какой подарок, но, в конце
концов, погиб человек, которого Нина едва знала, так что до ада все же далеко.
Или она имела в виду совсем другое? Нечестность Юли, скрывшей от нее наличие
родного отца, которого почему-то выдавала за соседа, точнее, он сам так
представился, если верить Нине. Допустим, бровастый считал, что сирота вызовет
больше сочувствия, вот и решил стать на время соседом, убедив дочь молчать?
- Юля рассказывала вам о родителях? - спросила я.
- Она избегала разговоров о них, я считала, что воспоминания
причиняют ей боль, и не настаивала.
- Нина Константиновна, вы понимаете, что и Юля, и ее отец
преследовали некую цель?
- Наверное, так оно и есть, - с горечью кивнула она. - Я-то
считала, что просто помогаю бедному ребенку. Я бы помогла в любом случае, врать
было необязательно. Что теперь будет? - вдруг спросила она.
Вопрос, признаться, сбивал с толку, если, конечно, не был
риторическим.
- И у вас нет никаких догадок, что это могла быть за цель? -
не отставала я.
- Понятия не имею. Наверное, деньги, что же еще?
- Нина Константиновна, скажите откровенно, - не выдержала я,
- вас шантажировали?
- Нет. Да это было и ни к чему. Я же сказала, я бы и так
помогла. К тому же шантажировать можно, имея на руках какие-то документы,
что-то компрометирующее меня или моего мужа, но.., ни о чем подобном я не знаю.
Да и откуда бы взяться каким-то документам в Екатеринбурге? Допустим, они
решили убить меня и мою дочь, - вдруг заявила она, глядя мне в глаза, - желая
завладеть деньгами мужа, но им это вряд ли бы удалось, ведь то, что Григорий
Петрович Юлин отец, надо еще доказать.
- Но подобная мысль все же приходила вам в голову? -
осторожно спросила я, она пожала плечами.
- Раньше - нет. А теперь я готова поверить чему угодно.
Зачем им понадобилось врать?
- Лена звонила? - решила я сменить тему.
Нина Константиновна покачала головой:
- Нет. Послушайте, Оля.., можно мне вас так называть?
- Конечно.
- Боюсь, что с моим ребенком случилась беда.
- Что вы имеете в виду? - насторожилась я.
- Ее мальчик погиб. Вы ведь знаете? Витя Симушин. Они
встречались. Я думаю, ее отъезд как-то связан с этим, понимаете? Она выдумала
какую-то подругу, а на самом деле просто прячется. Я боюсь обращаться в
милицию, боюсь, что дочь.., как бы это сказать.., замешана в чем-то
неблаговидном. Нет-нет, я не считаю ее виновной, боже избави, я просто думаю,
дочь напугана. Господи, почему дети так жестоки? - всхлипнула она. Лицо ее
исказилось от страдания, она закрыла его ладонями, но опять очень быстро
справилась с собой. - Она могла бы мне рассказать, и я.., я бы обязательно ей
помогла, а теперь я не знаю, что предпринять.
- Обратиться в милицию.
- Не сделать бы хуже. Оля, вы.., вы согласны мне помочь? - с
трудом произнесла она, с сомнением глядя на меня.
- Найти вашу дочь? - уточнила я.
- Да, - кивнула Нина, а я подумала, что история повторяется.
Совсем недавно ее сестра просила о помощи, и у нее, так же как и у Нины, была
причина не обращаться в милицию.
Нина Константиновна ждала ответа. Я пожала плечами.
- Собственно, я здесь, чтобы помочь вам.
- Спасибо, - сказала она, пожимая мне руку, а я невольно
усмехнулась.
- Не спешите благодарить. По опыту я знаю, люди не против
того, чтобы им помогли, но на их условиях: сюда не лезь, об этом не
спрашивай... Вы бы очень облегчили мне жизнь, ответив на мои вопросы
откровенно. Я ведь все равно все узнаю, только потрачу на это много времени,
которое, кстати, можно было бы употребить с большей пользой.
Она очень внимательно посмотрела на меня, на мгновение мне
показалось, что она колеблется, более того, почти готова рассказать что-то
важное, но... Нина покачала головой и заметила серьезно:
