Но Луганский уже схватил меня за руку и повлек в бар. Здесь
он взял две чашки чая, сунул в свою грустный нос и замолчал, а я запечалилась.
Надо сказать, мы испытывали симпатию друг к другу. По моему мнению, он был
хорошим парнем, который верил в то, что мир можно изменить к лучшему, я же ни
во что не верила, но чужую веру уважала. В чем причина его симпатии ко мне,
осталось тайной, должно быть, он увидел во мне что-то светлое, обладая лучшим
зрением, чем я, хоть и носил очки. Как-то во время приема мы оказались рядом, и
он, за неимением других слушателей, начал излагать свои идеи мне. Слушатель я
благодарный, потому что ленива и сама особо болтать не люблю. Он увлекся, а я,
против его ожиданий, не сбежала, он вызвался меня проводить, и мы продолжили
беседу после приема, то есть он все говорил, а я весело трусила рядом, радуясь
хорошей погоде и возможности размять ноги. В знак благодарности я познакомила
его с Сашкой, и они друг другу понравились, после чего мы еще пару часов
болтались в парке. С этого, собственно, и началась наша дружба.
Теперь, видя перед собой его унылую физиономию, я гадала,
чего следует ожидать от жизни. Оказалось, ничего хорошего. Он поднял голову и
заявил:
- Мне нужен твой совет.
- Я принципиально не даю советов, - потрясла я головой, а он
нахмурился.
- Брось. Я серьезно.
- Я тоже. Советчик из меня никудышный.
- Все знают, он к тебе прислушивается, - сказал Луганский,
совершенно не обращая внимания на мои слова.
- Кто? - удивилась я.
- Дед. Поговори с ним.
- О чем? Слушай, я лучше изменю своим правилам и дам тебе
совет, совершенно бесполезный, но дружеский. Излагай, что тебя печалит, друг
мой.
Он посмотрел внимательно и вздохнул.
- Я-то думал, что могу рассчитывать на тебя.
- Зря.
- Ты можешь говорить серьезно? - обиделся он.
- Наверное. Но пробовать не хочу.
- Мой сосед погиб неделю назад от передозировки. Мальчишке
всего шестнадцать лет. Родители приличные люди...
- Бывает.
- Тебя это нисколько не волнует? - разозлился он.
- Это твой сосед, а не мой. И каждый день кто-то умирает от
передозировки.
- Вот-вот. А мы стоим в стороне и делаем вид, что это нас не
касается.
- Чего ты от меня хочешь? - не выдержала я.
- У меня есть сведения, что кое-кто неплохо наживается на
торговле наркотой в нашем городе, кое-кто из тех, кому с этим злом положено
бороться.
Признаться, я икнула от неожиданности. Сохранить святую
наивность, когда седина уже пробивается на висках, способен далеко не каждый,
может, правы те, кто утверждал, что Луганский у нас недоумок?
- Ну и что? - вяло поинтересовалась я.
- Как это что? - возмутился он, а я вздохнула. - Наркотой
торгуют в каждом ночном клубе, в подворотне, даже в школах, - горячо продолжал
он. - Ты считаешь это нормальным?
- Не считаю. Вся страна с этим борется. И мы не отстаем. По
показателям наша область в числе самых благополучных...
- Прекрати.
- Хорошо, давай чай пить.
- У меня есть сведения о причастности конкретных лиц... - не
унимался он.
- И с этим ты ходил к Деду? - усмехнулась я.
Вопрос излишний, ответ читался на его физиономии. Дед
наверняка разливался соловьем, горько сетовал, предлагал объединить усилия и
заговорил его едва ли не до обморока, так что бедолага скорее всего забыл,
зачем пришел, и очухался только в коридоре. Дед на такие штуки мастер, мне ли
не знать.
- Я уверен, он не представляет, как скверно обстоят дела в
действительности, - мрачно изрек Луганский.
"А вот это в корне неверно, - мысленно усмехнулась я. -
Знает, и даже очень хорошо. И борется. По-своему. Например, следит за тем,
чтобы его кровный процент не затерялся в чужих карманах. Страшная тайна,
известная кое-кому, в том числе и мне. Разумеется, такому человеку, как
Луганский, знать об этом не положено. С большого ума он таких дров
наломает..."
- Хорошо, я с ним поговорю, - кивнула я. - Хотя уверена -
это излишне. Он в курсе всех проблем региона, но покончить со злом можно лишь
совместными усилиями после долгой изнурительной борьбы.
- Издеваешься? - буркнул Луганский.
- Нет. Не лез бы ты не в свое дело, для этого есть
специально обученные люди. Кое-что у них получается. Недавно некие граждане
лишились тепленьких мест, а Дед официально заявил, что с коррупцией в рядах
вскоре будет покончено.
- Все-таки издеваешься, - кивнул он, поднялся и ушел, а я
загрустила. Допила чай и отправилась к себе.
Не успела я с удобствами устроиться в родном кабинете,
попутно пытаясь решить, чем себя занять в ближайшее время, как дверь открылась,
и в комнату вошел Дед. Надо сказать, после моего водворения здесь он взял за
правило заглядывать ко мне хотя бы раз в день. Может, моя физиономия повышала
его работоспособность, а может, он просто желал убедиться, что никуда я не
сбежала и отрабатываю потраченные на меня деньги.
- Привет, - сказал он, проходя к столу и устраиваясь в
кресле, и добавил:
- Прекрасно выглядишь.
Я согласно кивнула, не желая его расстраивать, хотя и в
самом деле выглядела неплохо, однако женщины редко бывают абсолютно довольны
своей внешностью, и я не исключение. Дед подумал и поцеловал меня в лоб
по-отечески и после этого устроился в кресле основательно, а я заподозрила, что
он не просто так пришел. Однако причину своего появления Дед открывать не
спешил, и я тоже торопиться не стала.
- Что нового? - спросил он довольно равнодушно.
Надо полагать, вопрос был риторический. Дед обожает
риторические вопросы, я, кстати, ничего против не имею, раз отвечать на них
необязательно, но что-то все-таки сказать было надо, и я сообщила:
- В городе появилась банда подростков на роликах, тырят у
прохожих мобильные.
Деду это сообщение по неведомой причине не понравилось.
- У тебя украли мобильный? - нахмурился он.
- У меня - нет. Но я была свидетелем данного безобразия.
- И что? - продолжил он хмуриться.
- Ничего, - пожала я плечами.
- Слава богу, я боялся, ты кинулась восстанавливать
справедливость, забыв, что в твоем положении...
- Когда ты это говоришь, я чувствую себя смертельно больной.
