- Точно, - ответил Сергей. - Но недавно здесь были гости.
Вчера или максимум два дня назад. - И пояснил, видя вопрос на наших лицах:
- На кухне хлеб. И макароны заваривали.
Мы прошли на деревенскую кухню, разделенную печкой на две
неравные половины. В той, что поменьше, на столе с рваной клеенкой лежал хлеб,
порезанный на куски. Газ в доме отсутствовал, на подставке, ближе к
умывальнику, стояла электроплитка, на ней чайник, в нем была вода. В мусорном
ведре две банки из-под лапши, на столе грязные ложки, вне всякого сомнения,
кто-то на днях здесь останавливался. Я прошла в комнату. Шкаф, две кровати без
матрасов, допотопный сервант. Больше ничего, если не считать слоя пыли на полу
и мебели.
- Посмотри, - позвал Максим. - Вроде кровь.
Я повернулась, он сидел на корточках перед умывальником,
Сергей склонился к нему и кивнул.
- Похоже, кто-то руки мыл... Так... Ольга Сергеевна,
оставайтесь здесь, а мы все еще раз хорошенько осмотрим.
Но идти никуда не пришлось. Максим обратил внимание на лаз в
подпол, как раз под обеденным столом на кухне. Мужчины отодвинули стол, подняли
крышку, мы заглянули в яму, вниз вела лестница, больше в темноте ничего
разглядеть было невозможно.
- У меня фонарик в машине, - сказал Сергей. Он собрался
уходить, когда Максим его остановил.
- Подожди, здесь свет есть, лампочку видишь?
Лампочку я разглядела, а вслед за этим и шнур, который
тянулся вдоль плинтуса к розетке над столом. Максим вставил вилку в розетку, и
вспыхнул свет.
Сергей первым спустился вниз, чертыхнулся и буркнул:
- Ну вот, мы опять с работой.
- Что там? - свесив голову вниз, спросил Максим.
- Спускайся. А вам, Ольга Сергеевна, не стоит.
Но я внимать его словам не стала и вслед за Максимом
спустилась вниз. Здесь можно было стоять в полный рост, подпол шел под всем
домом, разделенный кирпичными столбами-подпорками, из-за них я поначалу ничего
и не увидела. Сергей продвинулся вперед и наклонился, что-то разглядывая на
полу. Я преодолела расстояние до столба одновременно с Максимом и увидела
мужчину, в джинсах и голубой рубашке. Он лежал лицом вниз, раскинув руки, из
спины торчала рукоятка кухонного ножа. Одного взгляда было достаточно, чтобы
понять: перед нами труп. Сергей шагнул вправо и вновь выругался. Я обошла его и
тогда увидела Лену Зотову.
Свет лампочки еле доходил сюда, и в сумраке, увидев лицо
девушки, я поначалу решила, что она тоже мертва. Руки у нее были связаны
веревкой, пропущенной вокруг балки, рот залеплен скотчем. На ней была лишь
легкая кофточка, задранная к самой шее, юбка и босоножки валялись тут же. Ноги
девушки оказались разведены в стороны и привязаны к вбитым в землю колышкам.
- Вот сволочь, - пробормотал Сергей, Максим отвернулся, хотя
много всего успел повидать, работая в убойном отделе, и слабонервным точно не
был. - Подожди, - заволновался Сергей. - Девчонка-то вроде жива. - Он сорвал с
губ девушки скотч, и мы услышали слабый стон. - Макс, "Скорую", черт,
здесь мобильный не берет.
Я быстро осмотрела Лену, синяки, ссадины, но серьезных ран
нет, хотя она и без сознания.
- Вытащите ее отсюда, - попросила я. - У нее скорее всего
шок.
- И обезвоживание, - подсказал Максим. - Неизвестно, сколько
времени она так пролежала.
Позвонить мы смогли, только когда выехали на шоссе. Лена
лежала на заднем сиденье, прикрытая своей юбкой, больше ничего не нашлось, ее
голова покоилась на моих коленях, она так и не пришла в себя, глаза закатились,
посиневшие губы приоткрыты. Я гладила ее волосы и пыталась решить, что скажу ее
матери.
"Скорая" и еще одна милицейская машина встретились
нам по дороге. Мужчины вернулись в Вяхирево, а я на "неотложке"
отправилась в город. В клинике слонялась по приемному покою, то и дело
поглядывала на мобильный, откладывая звонок Нине. Наконец появился врач.
- Что скажете? - спросила я.
Он пожал плечами. Я по опыту знала, что эскулапы не дают
утешительных прогнозов, слишком часто смерть проходит рядом, прихватывая
значительную часть их оптимизма.
- Посмотрим. Сейчас она в реанимации. Завтра все станет
ясно.
Мы еще немного поговорили, и я отправилась к Артему. По
дороге все-таки решилась позвонить, но не Нине, а Ирине Константиновне. Она все
еще находилась рядом с сестрой.
- Лену нашли, - сказала я. - Подготовьте сестру, девочка в
больнице.
- Господи, что с ней?
- Врачи уверяют, все не так уж скверно. Ее изнасиловали, но
матери пока об этом не стоит говорить.
- Боже мой, боже мой, - забормотала Ирина, оставалось только
надеяться, что она сможет взять себя в руки и позаботиться о сестре.
Я поехала к Вешнякову, когда входила в его кабинет, он как
раз произносил мою любимую фразу:
- Советую говорить правду, пока еще не поздно.
Юля сидела за столом, от ее задиристого нахальства и следа
не осталось, она горько плакала, по-детски размазывая слезы.
- Лена жива, - сказала я тихо. Мои слова адресовались Юле,
Артем о наших находках уже знал.
- Я все расскажу, - вздохнув, пробормотала она.
- Ага. Самое время, - кивнул Артем.
***
Ее рассказ меня не удивил, о многом я уже знала, о чем-то
догадывалась.
- С Аликом мы познакомились в день нашего с отцом приезда
сюда. Остановились в гостинице, я пошла на рынок за фруктами. Вот там и
познакомились. Он забавный такой, все шутил. Стали встречаться... Я не могла
понять, зачем мы с отцом сюда приехали. Вы говорите, отец был болен?
- У него был рак.
- Он мне ничего не говорил. Теперь ясно. Отец считал, я
должна жить у Зотовых, но мне там не нравилось. Чужие люди. Эта Нина
притворщица, с чего ей меня любить? Понятно, что она боится: я стану
претендовать на наследство, вот и лебезит.
- Почему ты так уверена, что Зотов оставил тебе деньги?
