Абрамов сидел за столом и радостно мне улыбался. Тут
выяснилось, что мы хоть и не были представлены, но, безусловно, не раз
встречались, по крайней мере, лицо его показалось мне знакомым. Он поднялся мне
навстречу.
- Ольга Сергеевна, очень, очень рад.
Хоть я и была лицом официальным, но к ручке он приложился,
усадил меня за стол и осведомился, чего моя душа желает: кофе или чай. Она
пожелала чаю, что и получила.
Сделав пару глотков, я приступила к изложению своего дела,
Абрамов слушал с большим вниманием, кивая в такт моим словам и заверил, что он
со всей душой, и прочее, прочее... Собственно, можно было убираться восвояси,
но в мои планы это не входило, и я поинтересовалась, как идет бизнес. С
приятной улыбкой он сказал, что в этом смысле все неплохо, хотя кое-какие
трудности есть. По ходу разговора выяснилось, что бизнес он собирается
расширять, у него прекрасные партнерские отношения со многими фирмами в регионе
и в Москве. Москвой я заинтересовалась и тему развила. Абрамов говорил охотно,
ни малейшей настороженности в нем не чувствовалось.
Он мне скорее нравился. Среднего возраста, вежливый,
улыбчивый, словоохотливый, я готова была подумать, что к интересующей меня
истории он никакого отношения не имеет.
- Что ж, - сказала я, поднимаясь. - Приятно было познакомиться.
Спасибо, что откликнулись на наше предложение.
- Всегда рад, в любое, так сказать, время...
Он вместе со мной вышел из кабинета и проводил меня до
входной двери. Оказавшись на улице, я вздохнула. Похоже, время теряю зря. Или
он и в самом деле ни при чем, или на редкость хороший актер. Хотя, если
разобраться, чего мужику нервничать, раз он даже не догадывается о том, что мне
известно о банкноте, убийстве Симушина и безвременной кончине Седого? Если
Абрамов чего-то или кого-то опасается, то отнюдь не меня.
Я садилась в свою машину, когда заметила, как к дверям, из
которых я недавно вышла, подкатил джип. Через минуту из офиса вышел Абрамов и
сел рядом с водителем, джип развернулся и направился в мою сторону. Вряд ли
Абрамов знал марку моей машины, хотя слухи, может быть, и до него докатились.
Джип поравнялся с "Феррари", и в этот момент произошло нечто
странное. Левое стекло чуть приоткрылось, и кто-то приветственно помахал мне рукой,
вряд ли Абрамов, раз сидел впереди. Не успела я осознать, что произошло, как
окно закрылось, и сам джип скрылся за углом здания. Я хмуро огляделась.
Конечно, вокруг были машины и особи обоих полов сновали туда-сюда, но я-то
знала: приветственный жест адресовался мне, и в тот момент очень хорошо поняла,
что значит известное выражение: на душе кошки скребут. Они и заскребли, да так,
что я еще некоторое время сидела, тупо пялясь в стекло перед собой. Потом
грязно выругалась и поехала вслед за Абрамовым с желанием его догнать. Что я
намеревалась сделать дальше, представляла смутно, но я готова была на любую
глупость, лишь бы увидеть того, кто устроился на заднем сиденье джипа.
Я выскочила на проспект, лавируя в потоке машин, но нужную
обнаружить так и не смогла. Где-то они успели свернуть. Когда я оказалась на
площади, это стало очевидно.
Трудно объяснить словами, что я испытывала тогда: страх,
беспокойство и досаду, что меня вновь втягивают в некую игру, правила которой
мне неизвестны. А еще злость. В основном на себя. Я вновь лезу очертя голову в
какое-то дерьмо, хотя понятия не имею, зачем мне это. Вот уж прав Вешняков:
горбатого могила исправит. Решив, что Абрамова упустила, я вновь вспомнила о
ночном клубе. Правда, поехала туда не сразу, для начала следовало появиться в
родной конторе. В опустевших коридорах царил дух умиротворения, что
подействовало на меня самым благотворным образом. Если народ отправился по
домам, значит, и мне надолго задерживаться здесь не придется. Ритка в приемной
с разнесчастным видом что-то печатала на компьютере. Увидев меня, нахмурилась.
Я кивнула на заветную дверь, она отрицательно покачала головой.
- Уехал. Вы, случаем, не поссорились?
- Что ты, нашему взаимопониманию можно только позавидовать.
- Слава богу, а то он злой как собака, и тебя опять где-то
носит. Машка Воронцова сегодня распиналась перед девками в бухгалтерии, что всю
работу за тебя тащит. Жаль, не при мне...
- Да ладно, Машка права. Я готовлюсь в декретный отпуск и
заметно пренебрегаю должностными обязанностями. И только доброта Деда...
- Прекрати паясничать. Что там у Зотовых?
- Пока не ясно. Продолжаю копаться в грязном белье, но
результатов кот наплакал.
- Как я все это ненавижу, - поморщилась Ритка.
- Чего? - удивилась я.
- Каждый раз одно и то же: он тебе что-то поручает, ты
где-то болтаешься, потом вы ругаетесь, и ты хлопаешь дверью.
- Ага, а потом возвращаюсь, - поддакнула я и головой
покачала, в самом деле, это становится традицией.
- Да, но от хлопанья до возвращения проходит довольно много
времени, когда я сама не своя.
- Ты могла бы привыкнуть, - вяло молвила я.
- Еще чего... Слушай, у вас действительно все в порядке?
- Да, - пожала я плечами. - Правда, мы решили, что нам лучше
жить отдельно.
Ритка так взглянула, что стало ясно: я поторопилась. Как
известно, скверные новости всегда подождут, а эта новость для Ритки,
безусловно, скверная, потому что и за меня, и за Деда она искренне переживала,
а когда мы вместе, переживать не в пример удобнее, нежели когда каждый сам по
себе, да еще не в ладах.
- Убила бы тебя, - пробормотала она с отчаянием.
- Лучше не надо. За меня дадут много, я же беременная,
пойдет как отягчающее.
- Дура ты, прости господи, - махнула она рукой. - Что,
Тагаев твой нарисовался?
- Ничего подобного, я по-прежнему мать-одиночка. А жить в
одной квартире с мужчиной и носить это почетное звание по меньшей мере странно,
вот мы и решили, что все должно быть по-честному. У меня к тебе просьба
большая-пребольшая: постарайся, чтобы в ближайшие дни Дед вспоминал меня как
можно реже. Мне по городу надо побегать, выполняя его поручение, а ты ведь
знаешь его странные манеры, я и бегать должна, и на глазах быть, а как этого
добиться, он не объяснил ни разу. Вот и хотелось бы...
- Сгинь с моих глаз, - утомленно попросила Ритка, и я
поспешила удалиться, уверенная, что она с блеском выполнит задание.
