Он не ответил. И не пошевелился. Просто стоял — весьма ощутимой угрозой.
Я рассмеялась ему в лицо. Не то чтобы мне было смешно, нет, скорее уж, горько. Вот я эту горечь и выплеснула.
— Дрянь! — сказала я.
Я хотела сесть и повернуться к нему, но сил не хватило. Продолжать говорить и не потерять при этом сознание — вот и все, на что я нынче способна. Я даже голову прямо удержать не могла, она клонилась на сторону, как у пьяной.
— Великий бог света! — продолжала я через силу. — Господь милосердия и добра!.. Тронь меня снова, и следующую дырку я тебе в голове сделаю. А потом вообще всего кровью залью!
Я хотела угрожающе вскинуть руку, но она лишь слабо дернулась.
— Посмотрим тогда, достаточно ли ее во мне, чтобы убить одного из Троих…
На самом деле я отчаянно блефовала. У меня ни на что не было сил. Тем не менее он не двинулся с места. Я почти воочию видела его гнев, он бил мне в лицо, как трепещущие крылышки насекомых.
— Тебе не может быть позволено жить, — сказал он затем. Он отлично владел собой: его голос был совершенно спокоен. — Ты — угроза для всей вселенной.
Я принялась ругаться на всех языках, которые знала. Сперва я душевно отматерила его по-сенмитски, затем вспомнила несколько избранных чудес старого языка маро, которыми и исчерпывалось мое им владение, и наконец добавила все изыски уличного кентийского, когда-то перенятые от Ру. Кажется, под конец моя речь стала невнятной, а сознание помутилось. Потребовалось нешуточное усилие воли, чтобы не уплыть в темноту.
— Знаешь, в которой бездне я видала твою гребаную вселенную? — выдала я заключительный залп. — Ты-то больно думал о ней, когда Войну богов начинал? Да тебе вообще на все наплевать, в том числе и на себя самого!
Я кое-как изобразила неопределенный жест одной рукой.
— Хочешь меня убить? А право на это ты заработал? Давай-ка для начала вытащи меня из этого Дома. Потом можешь забирать мою жизнь!
Он замер. Ага, так я и думала: эти слова привлекли его внимание.
— Я тебе честный торг предлагаю. Это ты способен понять? Честный и порядочный, вполне в твоем духе. Ты помогаешь мне, потом я — тебе.
— Помогаю тебе бежать?..
— Вот именно, проклятье!
Мой голос эхом отдался от стен, и я запоздало вспомнила о стражах за дверью. Я продолжала шепотом:
— Помоги мне удрать отсюда и остановить этих людей!
— Если я убью тебя, они больше не смогут пользоваться твоей кровью.
В этом он был весь. Я снова расхохоталась и явственно ощутила его недоумение.
— Не станет меня, у них все равно будет Датэ, — сказала я, отсмеявшись.
Я смертельно устала. Меня клонило в сон. Но нет, спать не время. Если я не договорюсь с Солнышком, то не проснусь уже точно.
— Имея лишь кровь Датэ, они убили Роул. Его могущества хватило на то, чтобы пленить богов. А мою кровь — они четыре раза брали ее! Четыре раза! Как ты думаешь, скольких твоих детей они ею отравили?
Его дыхание пресеклось. Я попала по больному. Наконец-то я нащупала слабое место, щелочку в броне его безразличия. Низложенный, униженный, ко всему равнодушный, он все-таки продолжал любить свою семью. И я нанесла рассчитанный удар:
— Может, они используют мою кровь, чтобы убить Нахадота…
— Это невозможно, — сказал Солнышко. Но я успела слишком хорошо его изучить — и расслышала в голосе страх. — Нахадот разнесет этот мир вдребезги, прежде чем Датэ успеет моргнуть…
— Нахадота можно отвлечь.
Мои глаза закрылись сами собой. Я изо всех сил пыталась открыть их, но уже не могла.
— Они убивают богорожденных, чтобы его сюда заманить… в смысле, в мир смертных. Датэ убивает младших богов и ест их плоть…
Я вспомнила кровь Сумасброда, темными ручьями сбегавшую по подбородку Датэ, пока тот жевал его сердце, точно яблоко. У меня перехватило дыхание, я с усилием отогнала видение.
— Он забирает их магию. Не знаю уж, как он… он… — Я сглотнула и заставила себя сосредоточиться. — Ночной хозяин… Не знаю, как Датэ собирается убить его. Стрелой в спину?.. Во имя бездн, никому не известно, сработает или нет, но… Ты хочешь дать ему попытаться? Если есть какая-то возможность, что у него получится… что он сможет…
Силы кончались. Я больше не могла. Мне требовалось отдохнуть — и чтобы хоть до утра никто не пытался убить меня. Добьюсь ли я этого от Солнышка?..
Есть только один способ узнать это, решила я наконец. Уронила голову — и провалилась в беспамятство.
* * *
Потом я всплыла из глубины, но не до конца. Я плавала под самой поверхностью; сознание не спешило окончательно возвращаться ко мне.
Стоял день, в окна вливалось тепло. Слышались голоса.
— …Воспаление.
Говорил мужчина. Славный такой скрипучий старческий голос, почти как у Вуроя… Ох, как же я соскучилась по нему… Еще что-то приглушенное. «Припадок», «потеря крови», «лекарь».
— …Необходимо. Есть же признаки…
А это Серимн. Я припомнила, что она и раньше приходила проведать меня: ах, как мило. Какая забота.
— …Надо действовать быстро…
Скрипучий голос звучал то громче, то тише, но я как следует расслышала одно только слово:
— …Умрет.
Долгий вздох Серимн.
— Раз так, повременим день или два.
Еще шепот. Ничего невозможно разобрать. Я почувствовала усталость и снова уснула.
* * *
Опять ночь. В комнате прохладно.
Я открыла глаза и услышала неровное хриплое дыхание. Солнышко? Да, он. Он сипел и едва ли не пускал пузыри. Странно. Я что-то не припоминала подобного. Я стала слушать, и через некоторое время его дыхание замедлилось. Споткнулось. Возобновилось. Снова споткнулось… Воцарилась тишина.
В комнате пахло свежей кровью. Они что, опять меня?.. Но нет, я чувствовала себя определенно лучше.
Я заснула прежде, чем Солнышко успел воскреснуть и рассказать мне, что сделали с ним новозоры.
* * *
Той же ночью, только совсем уже в глухой час, меня разбудило яркое зарево. Я повернулась и посмотрела на Солнышко. Он лежал на боку, свернувшись калачиком, и еще мерцал после очередного возвращения к жизни.
Я попробовала пошевелиться и обнаружила, что силы начали восстанавливаться. Рука еще болела, и здорово. Она была перехвачена толстой повязкой, но я могла ею двигать. Меня снова пристегнули тугими ремнями — они пересекали грудь, бедра и ноги, но петлю не затянули на правой руке, и я легко высвободила ее.
Уж не Солнышко ли за это следовало благодарить?.. Если так, значит нашу сделку он принял.
