Господин Тизенхаузен обратился к нашей компании, заявив, что
как честный человек обязан возвратить полученную страховку, естественно, при
условии, что мы найдем его дочь. Вот, собственно, краткая предыстория событий…
Герр Вольф замолчал, налил в стакан минеральной воды и
сделал большой глоток.
– Вы покажете нам фотографию, которая подняла весь этот
переполох? – спросил Маркиз.
– Конечно. – Герр Вольф открыл «дипломат» и
выложил на стол большой фотографический снимок.
На этом снимке был виден выставочный зал, на стене которого
висела фотография в узкой белой раме. Фотография, в свою очередь, изображала
снятую вполоборота обнаженную девушку, прикрывшую лицо журналом Плейбой.
Девушка была спортивна, худощава, мускулиста. Узкие мальчишеские бедра, маленькая,
почти неразвитая грудь, при этом ее тело самой своей позой, умело схваченной
фотографом, пластикой излучало удивительную женственность, сексуальность и даже
порочность. Лицо ее было почти полностью закрыто журналом, только рыжие,
коротко стриженые волосы выглядывали из-за глянцевой обложки, как языки пламени
вырываются из полуприкрытой печи.
– Это точно она? – спросил Маркиз, с трудом отведя
взгляд от фотографии.
– Да, несомненно, – кивнул герр Вольф, – это
ее телосложение, ее волосы, и самое главное – на плече очень характерное
родимое пятно, вот, взгляните.
Немец протянул Маркизу лупу. Леня поднес увеличительное
стекло к плечу девушки на фотографии.
Небольшое пятнышко, которое он видел и невооруженным взглядом,
при многократном увеличении оказалось родимым пятном, напоминающим неровную
четырехконечную звезду.
– Отец Моники не сомневается в том, что на фотографии –
его дочь, – негромко проговорил герр Вольф.
– А дату вы определяете, исходя из номера журнала,
который она держит в руке? – интонация Маркиза была полувопросительной.
– Да, – герр Вольф кивнул, – этот номер
Плейбоя вышел через неделю после автокатастрофы, в которой Моника якобы
погибла.
– Для девушки, разбившейся в машине и кремированной
через три дня, она выглядит очень неплохо, – резюмировал Маркиз.
Лола придвинула фотографию к себе, ревниво осмотрела девушку
и презрительно бросила:
– Ничего особенного, обыкновенная тощая лахудра.
Леня снова склонился над снимком. Рядом с фотографией в
белой раме были видны край окна и чье-то плечо, с другой стороны – часть другой
фотографии и спина зрителя, остановившегося в полуобороте и с кем-то
беседующего.
– Вам удалось узнать, что за помещение изображено на
снимке? – спросил Маркиз своего собеседника.
– Нет еще, – герр Вольф откинулся на спинку
стула, – с этого вы и начнете вашу работу в Петербурге.
– А вы уверены, что этот зал – в Петербурге?
– Не вполне уверены, но это кажется мне наиболее
вероятным. Моника улетела со своим будущим мужем именно в Петербург, там был
зарегистрирован их брак, там произошла автокатастрофа, в которой она якобы
погибла… Во всяком случае мне кажется наиболее целесообразным именно оттуда
начать ваши поиски.
– Так! – Маркиз в упор посмотрел на немца. –
Вот мы и пришли к самому интересному. Почему мы?
– Что вы имеете в виду?
– Именно то, что сказал. – Маркиз поднял голову и
в упор поглядел на Вольфа. – За каким чертом, господин Вольф, вам
понадобились именно я и моя партнерша? Почему вам нужно привлечь к этому делу
именно нас, а для этого провести такую трудоемкую операцию с подставой? Почему
бы вам просто не отправить своего представителя, чтобы он совершенно официально
обратился там, в России, в соответствующие органы и не потребовал официального
расследования?
– Ну, во-первых, вряд ли присланная герру Тизенхаузену
фотография будет для компетентных органов достаточным основанием для того,
чтобы возбудить расследование.
– Это точно, – побормотала Лола, разглядывая
снимок.
– Во-вторых, вы, я думаю, не станете спорить, что дело
это имеет несомненный криминальный уклон. И привлекать к нему внимание русской
милиции, возможно, нецелесообразно. Пронюхают журналисты, а господин
Тизенхаузен вовсе не желает, чтобы вся эта история стала достоянием гласности…
– Господин Тизенхаузен беспокоится, не влипла ли его
доченька в какую-нибудь сомнительную историю… – язвительно проговорила
Лола.
Герр Вольф оглянулся, но никак не прокомментировал ее
замечание.
– Расследование должно быть неофициальным и сугубо
конфиденциальным, – продолжал он. – О ваших способностях, господин
Марков, я наслышан. Я считаю, что вы – самый подходящий человек для этого дела…
Но, насколько мне известно, у вас в России были некоторые неприятности с
влиятельными людьми…
«Интересно, откуда он все знает про нас с Лолкой? –
думал Маркиз. – Кто он вообще такой? И самое главное – кто его навел на
меня? Кого он имеет в виду под влиятельными людьми? Неужели он знает подробно
всю историю про статуэтку ассирийской богини и то, какую роль в этой истории
играл Зарудный?»
[2]
– Вряд ли вы согласились бы просто так поехать в
Россию, пришлось вас немного подстегнуть, – проговорил Вольф.
«Ничего себе, – подумал Маркиз, – это он называет
„подстегнуть”!»
– Вы удовлетворены моими объяснениями? – спросил
Вольф с некоторым недовольством в голосе.
– Не совсем, – ответил Маркиз, – потому что в
вашу концепцию никоим образом не вписывается убийство Шульца, – то есть
это мне он представлялся Шульцем, на самом деле он Гельмут Ланг. Допустим,
через него меня пытались подставить, вы можете говорить что угодно, но я-то
знаю, что не убивал господина Ланга. И повздорить мы с ним из-за картины не
могли, потому что картины не было…
– В смерти Гельмута Ланга повинны вы! – заявил
Вольф. – Если бы вы следовали предложенному плану, вас бы ожидали внизу и
взяли с поличным в подвале. Доказательства налицо: вор забрался в особняк
Тизенхаузенов, приличный тюремный срок был бы вам обеспечен.
«Но не десять лет за убийство», – подумал Маркиз.
– Вы же предпочли действовать по своему плану, это,
кстати, лишний раз доказывает, что я в вас не ошибся. Пришлось и нам
перестраиваться по ходу дела…
«Значит, они не подслушивают этот разговор, – сообразил
Маркиз, – иначе Вольф не стал бы говорить так свободно. Либо он ничего не
боится. Во что же мы с Лолой влипли?»
– На сегодня достаточно, – заявил герр
Вольф, – думаю, вам следует отдохнуть, дама очень устала.
Лола действительно демонстративно зевала.
– Я должен обдумать все, – сказал Маркиз.
– Выбора все равно у вас нет, этот номер будет
охраняться. Не сомневаюсь, что если вы захотите, то сможете обмануть охрану, но
имейте в виду: если завтра утром вас не окажется здесь, то полиция возьмется за
вас всерьез. Пока что дело об убийстве Гельмута Ланга приостановлено, и от вас
зависит, дадут ему ход или нет.
