Лола взяла стакан апельсинового сока и задумалась.
– Тебя ничего не настораживает в этой истории?
– Все, – ответил Леня. – Меня настораживает
все, но об этом мы поговорим в более спокойной обстановке.
Она поняла: Маркиз все же боится подслушивающих устройств, и
ей, Лоле, надо поменьше болтать и побольше слушать.
– Какие у нас планы? – тихонько спросила она.
– Думаю, что все решат за нас, – ответил Маркиз и
допил кофе.
Через пять минут в номер вошел герр Вольф. Остатки завтрака
унесли, Маркиз сидел в кресле и читал утреннюю газету.
– Там пока нет ничего про убийство Гельмута
Ланга, – многозначительно произнес герр Вольф, – все дальнейшее
зависит от вас. Итак…
– Итак, я хотел бы уточнить некоторые немаловажные
детали. Моника Тизенхаузен, или как там ее по-русски, погибла…
– Двадцать девятого июня этого года, кремировали ее
через неделю, пятого июля.
Маркиз снова положил перед собой снимок.
– Девушка держит июльский номер Плейбоя, таким образом,
она никак не могла быть сфотографирована раньше начала июля… когда он там в
России выходит?
– Не раньше десятого числа, – авторитетно ответила
появившаяся из спальни Лола.
На ней был длинный лиловый халат, вышитый золотыми
драконами, волосы заколоты высоким гребнем со стразами. Она нарочно встала у
окна, так что стразы в свете утреннего солнца ярко искрились. Герр Вольф
взглянул на девушку и слегка поморщился: стразы слепили ему глаза. Лола
подмигнула Маркизу и села в кресло.
– Далее, герр Тизенхаузен получает по почте вот эту
фотографию. На ней снята часть экспозиции какой-то выставки. Какого числа
пришел пакет из России?
– Двадцать седьмого августа, – послушно ответил
Вольф и протянул Маркизу конверт. Обычный желтый конверт для бумаг, адрес
напечатан на машинке.
– Обратный адрес, естественно, вымышленный, –
протянул Маркиз, – улица Холмогорова, дом пятнадцать…
– Мы проверили, в Санкт-Петербурге нет такой
улицы, – герр Вольф наклонил голову.
– У вас совершенно нет никаких предположений по поводу
того, кто мог прислать герру Тизенхаузену эту фотографию?
– Абсолютно, – ответил тот. – Хотя… вряд ли
это вам поможет… мы тщательно исследовали конверт, так вот, он источает
достаточно сильный аромат кофе.
Маркиз понюхал конверт и покачал головой.
– Разумеется, запах выветрился, пока конверт лежал на
почте, и сейчас уже прошло две недели, – сказал Вольф, – но
совершенно определенно можно утверждать, что конверт пах смесью кофе «Робуста»
и «Магараджа». Мы привлекали для этого эксперта-дегустатора. Кроме того, на
конверте обнаружились микроскопические частицы джутовых волокон.
– То есть конверт некоторое время лежал поблизости от
мешков с кофе, – резюмировал Маркиз.
– Причем кофе дорогого, такой не подают в первой
попавшейся кафешке в России, – подала голос Лола из кресла.
– Вряд ли вам много это дает, – откликнулся Вольф
и снова поморщился, глядя на Лолу. – Значит, я передаю вам всю информацию,
которая у меня есть: адрес бывшего мужа Моники Антона Кузовкова, копию снимка,
номер районного отделения милиции, которое занималось делом о смерти Моники,
кстати, вот протокол первичного осмотра тела и краткое изложение происшествия.
– Так-так… – Маркиз пробежал глазами
бумагу. – Значит, ехала одна… не вписалась в поворот, шоссе было мокрым… в
машине больше никого не было… а она была пьяна… классический случай!
– Вам понадобится какое-то жилье на первое
время? – спросил герр Вольф. – Вы ведь боитесь появляться в своей
квартире?
– Ну… только на первое время… а дальше как-нибудь
устроимся.
– Вот номер мобильного телефона. Вам нужно звонить по
нему каждый вечер и докладывать о проделанной работе.
Лола фыркнула в кресле, но Вольф никак не отреагировал.
– Я ухожу, – сказал он, поднимаясь, – через
два часа вам принесут документы, билеты и деньги на расходы – по пять тысяч
долларов на человека. И надеюсь, вы понимаете, что пытаться бежать от нас в
России более чем глупо: у нас и там очень большие связи, кроме того, я знаю,
что у вас были там определенные неприятности, и для вас же лучше скорее оттуда
уехать.
– Постойте, – встрепенулся Маркиз, – мы не
выяснили самого главного. Значит, мы должны найти девушку или привезти
неоспоримые доказательства ее смерти, так?
– Так.
– А потом? Вы отпустите нас восвояси? Снимете с нас
обвинение в убийстве?
– Разумеется, – Вольф махнул рукой, – это не
проблема.
– А гонорар? – встряла Лола. – Папаша
Тизенхаузен заплатит нам гонорар? Или это сделает ваша страховая компания?
– Разумеется, – ответил Вольф уже в дверях, –
двести тысяч долларов вас устроит?
– Сколько же они отвалили папаше за смерть доченьки,
небось не меньше миллиона? – удивленно произнесла Лола.
Ей никто не ответил, потому что Вольф уже ушел, а Маркиз так
задумался, что не слышал вопроса.
«Все это полная фигня, – думал Маркиз, – и то, как
легко он согласился снять с нас обвинение, и то, что пообещал солидный гонорар.
Как только мы выполним задание, он сразу же потеряет к нам с Лолой всяческий
интерес. И если бы не было убийства, то можно было бы попробовать выкрутиться.
Но ведь Шульца в самом деле убили! А это значит, что немецкая полиция не
успокоится и будет искать убийцу. И кто же им помешает потом свалить все на
нас? Вольфу это даже выгодно, не нужно будет платить потом гонорар. Да, но мы
можем рассказать в полиции кое-что про эту историю, папаша Тизенхаузен будет не
в восторге… И чтобы этого не допустить, Вольф может… ведь пошли же они на
убийство Шульца! Ох, как же мне это дело не нравится!.. И Лолка явно тоже
кое-что понимает, оттого и задает вопросы, чтобы я наблюдал реакцию Вольфа».
Он поднял глаза и поглядел на Лолу.
– Ничего, девочка, прорвемся как-нибудь. Значит, нам
велено сидеть здесь и ждать, когда принесут билеты и деньги.
Маркиз открыл двери. В коридоре гостиницы никого не было.
– Знаешь, пойду-ка я, прогуляюсь, – проговорил он, –
а ты понаблюдай из окна…
Как только Маркиз вышел из гостиницы, Лола подошла к окну и
стала наблюдать за улицей сквозь тонкую занавеску. Никто Леню не остановил, но
какой-то человек на противоположной стороне улицы лениво оторвался от доски с
афишами и не торопясь пошел в ту же сторону, что и Леня.
Лола скинула халат, под которым оказались джинсы и футболка.
Сунув ноги в кроссовки, она накинула легкую куртку. Затем она открыла окно в
ванной комнате и перебралась с подоконника на пожарную лестницу, проходившую в
полуметре от окна. Через полминуты она была в переулке позади гостиницы, а еще
через минуту остановила такси и назвала адрес на Магнусштрассе.
