Маркиз не сомневался в том, что за ним установлена слежка, и
не собирался «рубить хвост» – кроме того, что это было почти невозможно, он не
хотел раньше времени вызывать гнев всемогущего герра Вольфа. Ему нужно было
всего только пять минут свободы от наблюдения.
Леня начал с того, что вычислил свой «хвост». Это было
нетрудно, поскольку агент Вольфа почти не скрывался. Маркиз заметил его
отражение в лакированном, сверкающем как зеркало крыле серебристого «ягуара»,
потом – в зеркальной витрине обувного магазина «Cinti». Это был невзрачный
немец с короткой стрижкой, толстой шеей любителя пива и блекло-голубыми глазами.
Таких на улицах Кельна тысячи.
Маркиз вклинился в шумную толпу загорелых американских
туристов, послушным стадом следовавших за своим гидом и оглядывавших окружающие
достопримечательности с характерным для американцев выражением
«а-не-купить-ли-это».
Некоторое время потолкавшись среди янки, Маркиз резко
вынырнул из их отары и быстрым шагом свернул в переулок. Остановившись через
несколько минут перед витриной, заполненной разнокалиберными флакончиками
«Кельнской воды», он окинул взглядом отраженную в стекле улицу и заметил
мелькнувший в толпе «хвост».
Вторую попытку оторваться Леня предпринял, поравнявшись с
одним из многочисленных соборов.
Внутри храма шло богослужение, было довольно людно, что
играло Маркизу на руку. Протиснувшись среди усердно молящихся упитанных фрау и
вызвав их недовольные косые взгляды, Леня скользнул за массивную колонну и
затаился, дожидаясь, когда его упорный белобрысый спутник появится в поле
зрения.
Его все не было и не было, и Маркиз удивленно подумал, что
«хвост» потерял его в толпе. Выждав для верности еще несколько минут, Леня
направился к боковому выходу из храма. Оказавшись на улице и подслеповато
прищурившись от солнца, особенно ярком после полутьмы собора, Маркиз почти
сразу заметил на противоположной стороне улицы знакомую личность.
Немец невозмутимо жевал гамбургер, одновременно уткнувшись в
развернутую спортивную газету, что нисколько не мешало ему следить за выходом
из собора. Маркиз отметил высокие профессиональные достоинства наблюдателя,
который не стал даже соваться в храм, заранее просчитав Ленину стратегию, и
спокойно ждал его на выходе.
В голову Маркиза закралось нехорошее подозрение, что у него
на хвосте висит какая-то серьезная контора, очень уж профессиональной была
слежка.
Маркиз неторопливо побрел по улице, обдумывая свой следующий
ход, а «хвост» двигался за ним как пришитый, дожевывая свой гамбургер. Лене
внезапно тоже захотелось есть. Он зашел в небольшое кафе, взял кружку пива и
пару бутербродов. «Хвост» прохаживался по противоположной стороне улицы, время
от времени поглядывая на окна закусочной, где, по-видимому, достаточно
отчетливо были видны силуэты посетителей.
Допив свое пиво, Маркиз встал и решительно направился за
стойку кафе. Рослый широкоплечий кельнер заступил ему дорогу, но Леня с
отеческой улыбкой протянул ему двадцатидолларовую бумажку, и детина скромно
отошел в сторонку, забыв, что когда-то возражал против посещения туристами
внутренних помещений своего заведения.
Леня проскользнул по узкому коридору и оказался на кухне.
Здесь хозяйничал пузатый лысый немец с голыми по локоть, волосатыми руками.
Увидев на кухне посторонних, он разразился длинной неудобопонятной немецкой
фразой, но, увидев в кармашке своего фартука зелененькую двадцатку, добродушно
улыбнулся и пригласил любознательного господина заходить к нему как можно чаще.
Леня выскочил в переулок и припустил в сторону центра
города, где всегда легче затеряться среди праздной толпы туристов. Он рассуждал
очень просто: его преследователь, как человек подневольный, вряд ли будет так
швыряться деньгами, и поэтому славные работники немецкого общепита вряд ли
будут к нему так благосклонны, как к щедрому Маркизу, а учитывая всеобщую
нелюбовь к разного рода шпикам, еще и по морде могут засветить. Во всяком
случае, несколько раз проверив улицу у себя за спиной, Леня не увидел «хвоста».
Теперь он приступил к тому, ради чего и затеял всю эту
беготню по улицам Кельна. Зайдя еще в одно кафе, заказал кружку пива (благо
пиво в Кельне отличное, и выпить пару кружек этого божественного напитка сам
Бог велел) и попросил у рыжего усатого кельнера разрешения воспользоваться его
телефоном. Увидев традиционную двадцатку у себя на стойке, кельнер пожал
плечами, пробурчал: «Нет проблем!» и протянул Лене трубку бесшнурового
телефона. Леня набрал мюнхенский номер своего давнего знакомого Лангмана,
сотрудника баварской страховой компании, который многим был обязан Маркизу.
Лангмана, конечно, не было в офисе, но, заподозрив в Лене потенциального
клиента, секретарша перевела его звонок на мобильный телефон. Маркиз назвал
себя, выслушал радостное приветствие обычно весьма сухого и сдержанного
Лангмана и задал ему пару вопросов. Услышав уверенные ответы старого знакомца,
он немного помрачнел. Впрочем, ответы Лангмана только подтвердили его
собственные подозрения…
Закончив разговор и допив пиво, Маркиз покинул кафе и, снова
смешавшись с толпой туристов, ушел от него как можно дальше: он не хотел, чтобы
всесильный герр Вольф выяснил, откуда он звонил, и проследил его звонок.
Аккуратная немецкая старушка в мелко завитых подкрашенных
букольках, увидев Лолу, изменилась в лице.
– О майн готт, фройлен! – воскликнула она голосом
трагической актрисы, по ошибке заглянувшей в бордель. – Какое счастье, что
вы наконец пришли! Мы больше не в состоянии выносить ваше чудовище! Это просто
исчадие ада! Мой персонал на грани увольнения! Они требуют надбавки за
вредность, как шахтеры или работники атомных станций! Они угрожают мне
профсоюзом! А ведь это были энтузиасты, обожающие животных!
– О ком вы говорите? – воскликнула Лола. – Уж
не о моем ли ангеле? Не о моем ли маленьком Пу И?
– Я говорю о вашем маленьком монстре! О вашем серийном
убийце! О вашем сексуальном маньяке!
Если старушка, содержательница дорогого и комфортабельного
пансиона для домашних животных, в котором жители Кельна могли оставить своих
любимцев на время уик-энда или отпуска, черпала свое трагическое вдохновение из
естественного источника – простого и горячего чувства, то в лице Лолы она
столкнулась с настоящим профессионалом. Лола вспомнила неудачную постановку
«Федры», встала в классическую позу, воздела руки к потолку, призывая античных
богов в свидетели своей правоты, и заголосила так, что весь персонал пансиона,
еще не уволившийся и свободный от кормления и купания собак, овец и крокодилов,
собрался в дверях приемной, чтобы поглазеть на бесплатное шоу.
– Мой бедный песик, – воскликнула пропавшая в душе
Лолы великая актриса, – мой бедный маленький Пу И только по недоразумению,
только по ошибке Провидения попал в этот грешный мир! Безусловно, он должен был
родиться ангелом и бегать среди райских кущ, оглашая их своим мелодичным
тявканьем и поднимая ножку на… финики и сикоморы, – Лола не смогла
вспомнить никаких других растений, подходящих для рая, – мое маленькое
сокровище осчастливило эту планету своим присутствием, а вы еще смеете
клеветать на этого праведника!
