Пройдя минут десять по тихим новозайцевским улицам, Лариса
открыла зеленую калитку и скрылась в одном из домиков. Лола подождала немного и
подошла к той же калитке.
За зеленым забором полыхал десятками цветов осенний сад.
Здесь были георгины – желтые, темно-красные, пунцовые с
белой окантовкой лепестков; игольчатые астры всех оттенков – от белых и
бледно-розовых до ярко-алых и бордовых; белые, лиловые, розовые и желтые
хризантемы…
Лола вспомнила, что Лариса Куликова ездила по выходным к
тетке за город и каждый раз привозила огромные букеты цветов, и поняла, что
именно в этом саду Лариса собирала свои букеты.
На калитке была табличка «Осторожно, злая собака». Лола
окинула взглядом двор и действительно увидела собаку – небольшого лохматого
барбоса неопределенной породы, дремлющего на позднем солнышке возле
свежеокрашенной будки. На злую собаку барбос совершенно не был похож, и Лола,
решительно открыв калитку, пошла к дому.
Барбос при виде постороннего человека приоткрыл глаза, но с
места не поднялся и даже не гавкнул, а только пару раз лениво и доброжелательно
стукнул хвостом по земле.
Лола поднялась на крыльцо и постучала костяшками пальцев в
дверь. За дверью послышались торопливые шаги, и немолодой женский голос
проговорил:
– Кто это там? Иду, иду, сейчас открою!
Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая пожилая
женщина с лицом, покрытым здоровым деревенским румянцем и сеткой мелких
морщинок, так что ее круглые щеки напоминали печеное яблочко.
– Ты кто? – спросила женщина Лолу.
В это время за спиной у нее показалась Лариса с небольшим
чемоданом в руке. Увидев Лолу, она крикнула:
– Чего тебе надо? Гони ее, тетя Зина, это бандитка!
– Я не бандитка, – холодно возразила Лола. –
А вот ты мне скажи, куда твои бандиты деревенские моего друга увезли? Если они
его убили, ты за это ответишь!
– Ничего хахалю твоему не сделали! – взвизгнула
Лариса. – Полежит в холодке, пока я отсюда не сделаю ноги! Сволочи! Ну
нигде от вас не спрятаться!
С этими словами Лариса бросила на пол чемодан и устремилась
к Лоле с явным намерением вцепиться ей в волосы.
Лола, как учил ее Маркиз, отступила в сторону, пропустив
разъяренную Ларису мимо себя, и толкнула ее в спину. Лариса чуть не свалилась с
крыльца, с трудом уцепившись за перила, тут же развернулась и снова кинулась в
атаку с криком:
– Ах вот ты как, стерва увертливая! Да я же тебе глаза
сейчас выцарапаю!
– Ларочка, Ларочка, ты что ж так разошлась-то? –
пыталась увещевать племянницу тетя Зина. – Вы уж поговорите по-хорошему,
что же сразу драться-то?
– Не о чем мне с ней разговаривать! – крикнула
Лариса, нацелившись в глаза противнице длинными ярко-красными ногтями.
Однако Лола перехватила ее правую руку и заломила за спину,
заставив Ларису вскрикнуть от боли. С трудом вырвавшись, Лариса вырвала у Лолы
из рук спортивную сумку и замахнулась ею.
– Стой! – истошно вскрикнула Лола. – Только
не сумку! Там Пу И!
– Что? – изумленно переспросила Лариса. От удивления
она немного успокоилась и уставилась на сумку. – Что у тебя там?
– Не что, а кто, – поправила ее Лола.
Лариса удивленно заглянула в сумку, и оттуда на нее
взглянули два выпуклых блестящих глаза.
– Ой, что это! Там у тебя пекинес, что ли? –
растерянно спросила Лариса.
– Сама ты пекинес! – Лола отняла у нее
сумку. – Это – чихуахуа!
– Эй, подруга! – воскликнула Лариса, уставившись
на сумку. – А сумочка-то моя! Ты где ж ее поперла?
– Ты же ее все равно выкинуть хотела, а я ее под
собачку использовала! Все польза какая-то! А мне ее козел твой отдал.
– Антон, что ли? – поразилась Лариса. – Ты
что, у Антона была?
– Была, – лаконично ответила Лола.
– Ой-ой-ой, – проговорила Лариса, проницательно
уставившись на незваную гостью, – я смотрю, наш пострел везде поспел!
Ну-ка, давай поговорим, раз уж подраться толком не получилось. Тетя Зина,
накрой-ка нам, мы с этой подругой разговаривать будем.
– Давно бы так! – обрадовалась тетя Зина. –
Надо поговорить по-хорошему, а то что же сразу – в волосья! Сейчас я самоварчик
подживлю…
– Самоварчик – это потом, самоварчик – это хорошо,
только сначала нужно Леню вызволить, – отрезала Лола, – а то мы тут
будем чаи распивать, а человек неизвестно где…
– Почему – неизвестно? – обиделась Лариса. –
В пакгаузе, недалеко от станции…
Лола вспомнила пакгаузы и полуразрушенные склады, которые
видела, когда пробиралась возле путей, и невольно поежилась.
– Это который за туалетом, что ли? – спросила
она. – Так там же никто не ходит! Человек помереть может, никто и не
заметит!
– Ну, убивать они его не будут, – деловито
заметила Лариса, – им ни к чему мокрое дело на себя брать. По голове
стукнули легонько, так очухается и выползет наружу.
– Слушай, а ну веди меня сейчас туда! – угрожающе
проговорила Лола. – Стану я чаи распивать, когда Ленька там без сознания
лежит!
– Вот еще! – Лариса вскинула плечо. – Что это
ты раскомандовалась? И почему это я должна по твоей указке действовать?
– А что тебе остается? – парировала Лола. –
Ну, сбежишь ты, куда только? Денег у тебя особенных нету, далеко не уйдешь!
Сама эту кашу заварила, а теперь бегаешь!
– Я?.. – изумилась Лариса. – Я заварила?
– А кто же еще? – наступала на нее Лола. –
Кто папочке Тизенхаузену в Кельн фотографию послал? Скажешь, не ты?
Лариса рывком втянула Лолу в дом и закрыла дверь.
– Что ты орешь на весь поселок? Тебе нужно, чтобы все
про это знали? – испуганно зашептала она.
– Да я еще громче заору, если ты сейчас дорогу мне не
покажешь к тому месту, где Леня лежит! – предупредила Лола.
– Он тебе кто? – прищурилась Лариса.
– А тебе какое дело? – ответно прищурилась Лола.
– Верно, – неожиданно согласилась Лариса. –
Мне бы со своими заморочками разобраться… Ладно, идем к твоему Лене. Только… ты
не врешь, вы и вправду из Германии приехали?
Лола молча достала снимок, который получил по почте герр
Тизенхаузен и показала Ларисе.
– Твоя работа?
– Моя, – согласилась та, – и видит Бог, как я
об этом жалею.
Пу И поручили тете Зине, Лариса переоделась во что-то
темное, и они пошли.
Солнце уже зашло, и в поселке наступили сумерки, Лола была
этому рада.
– Все из-за этого козла, – быстро говорила Лариса
на ходу, – все из-за него, из-за Антона. Всю жизнь мне испортил, влез в
душу лапами своими жирными, теперь из-за него страдаю.
