Маркиз выключил свет фар, и на машину сразу со всех сторон
надвинулась ночь. Джип все время норовил съехать с дороги, Маркиз еще больше
снизил скорость и вел машину буквально на ощупь. Он оставил включенными задние
габаритные огни, чтобы у едущей за ним «ауди» был хоть какой-то ориентир и
чтобы она в темноте не врезалась в «лексус».
Двигатели отличных машин работали почти беззвучно. Наконец
Маркиз поравнялся с первым домом деревни. Как и говорил доктор Длуголенский,
это была полуразвалившаяся старая хибарка. Одно окно избушки светилось тусклым
красноватым огоньком.
– Останови, – прошептал Маркизу человек Вольфа.
Леня затормозил, выключил мотор, наступила полная тишина. Боец
беззвучно распахнул дверцу джипа со своей стороны, спрыгнул на траву. Леня
переждал несколько секунд и последовал его примеру. Тут же рядом из темноты на
него надвинулась гибкая пружинистая тень, и в самое ухо Маркиза горячо
прошептали:
– Только попробуй зашуметь или побежать, тут же
прирежу! Тихо иди вперед к следующему дому.
Маркиз двинулся вперед, стараясь не шуршать сухой осенней
травой и чувствуя рядом незримое, опасное присутствие своего конвоира.
Второй дом от начала деревни темной массой прятался в
глубине ночного сада. В доме ярко светилось одно окно, бросая отсветы на
ближние яблони и жухлую осеннюю траву под ними, и от этого вокруг казалось еще
темнее.
Сопровождавший Маркиза боец тронул Леню за плечо, дав знак
остановиться, и приложил палец к губам.
Рядом из мрака показались еще два человека – гибкие,
бесшумные. Один из них легко перемахнул забор и, проскользнув по саду,
подобрался к освещенному окну. Приподнявшись и осторожно заглянув в окно, он
обернулся и издал негромкий крик, подражая голосу ночной птицы. Второй боец
ответил ему таким же криком и, перепрыгнув через забор, двинулся к дому. Две
фигуры слились с темной бревенчатой стеной, скользнули от освещенного окна к
одному из темных мрачных проемов. Раздался еле слышный звон разбитого стекла,
тихо скрипнула рама, и две гибкие фигуры, подтянувшись, одна за другой исчезли
в доме.
Конвоир Маркиза подтолкнул его к забору. Леня, вспомнив, как
ловко это проделали бойцы Вольфа, лихо перепрыгнул забор, стараясь не ударить в
грязь лицом, но при этом здорово ушиб колено. Он вполголоса чертыхнулся, и тут
же в бок ему ткнулось холодное твердое лезвие.
– Только пикни! – прошептал боец и толкнул Маркиза
к дому.
Послушно и тихо Леня пошел к освещенному окну. Возле самого
дома они остановились, человек Вольфа приподнялся на цыпочки и приготовил к
стрельбе пистолет, готовясь подстраховать своих коллег, находящихся в доме.
Маркиз тоже приподнялся, держась руками за наличник окна, и заглянул в
освещенную комнату.
В комнате были два человека. Один из них – высокий худой
мужчина – сидел за столом спиной к окну и тщательно смазывал пистолет. Напротив
него стройная темноволосая женщина с короткой стрижкой складывала вещи в
небольшой кожаный чемодан.
Стоявший возле Маркиза спецназовец поднес к глазам
светящийся циферблат часов, выждал некоторое время, следя за секундной
стрелкой, и затем отчетливо постучал в стекло стволом пистолета.
Мужчина, сидевший за столом, мгновенно вскочил, как
развернувшаяся пружина, и направил в сторону окна тут же возникший в его руке
черный револьвер.
Следующие несколько секунд показались Маркизу бесконечно
долгими, а уложившиеся в них события – замедленными, как будто время потекло по
другим законам, а воздух стал плотным и замедлял движения людей. Зато каждый их
жест, каждое движение были отчетливо видны и навсегда врезались в память. Он
хорошо увидел повернувшееся к окну напряженное и встревоженное лицо человека с
револьвером, ярко освещенное и выразительное – и при этом совершенно явственно
понял, что это – не тот человек, который заминировал машину доктора
Длуголенского.
В то же мгновение дверь комнаты с грохотом распахнулась, и
на пороге возник один из боевиков Вольфа.
Мужчина с револьвером развернулся на звук открывшейся двери,
непрерывно стреляя, но в него уже летел брошенный спецназовцем нож, и доля
секунды, которая понадобилась ему, чтобы повернуться от окна к двери, оказалась
для него роковой: тяжелый десантный нож вонзился в его горло, выйдя из затылка,
и темная кровь брызнула во все стороны.
Бросивший нож боец согнулся пополам, чтобы не попасть под
револьверные пули, и отскочил в сторону, пропустив вперед своего напарника,
который, низко пригнувшись, прыгнул к женщине, укладывавшей чемодан. В руке у
нее уже блестел небольшой никелированный пистолет, но она не успела сделать ни
одного выстрела – спецназовец повалил ее на пол и заломил руку с оружием за
спину.
Револьвер в руке высокого мужчины все еще продолжал
стрелять, оставляя черные пулевые оспины на стенах комнаты, но глаза его были
уже мертвыми, изо рта пульсирующим потоком бежала кровь. Наконец ноги его
подогнулись, и он тяжело рухнул на пол.
Наступила тишина. Конвоир Маркиза подтолкнул Леню в бок
стволом пистолета, откашлялся и спокойным голосом, показавшимся очень тихим
после грохота выстрелов, скомандовал:
– Иди в дом!
Маркиз послушно поднялся по крыльцу и через темные сени
вошел в освещенную комнату. Стены и пол были залиты кровью, как будто здесь
только что резали барана. Спецназовцы Вольфа связывали по рукам и ногам
темноволосую женщину, а она злобно ругалась, мешая русские и немецкие слова.
Маркиз еще раз взглянул на труп с торчащей из горла рукояткой ножа. Хотя смерть
меняет людей, особенно такая страшная смерть, Леня окончательно убедился в том,
что это был совсем не тот человек, которого он видел не так давно на улице
Некрасова возле машины Бориса Львовича Длуголенского.
«И ведь доктор говорил, – вспомнил Маркиз, – что
здесь, кроме Виктора, был еще один мужчина!»
Оставив эти размышления при себе, Леня решил ждать, как
дальше обернутся события. Приставленный к нему охранник стволом пистолета
подтолкнул его к стулу и заставил сесть.
В это время на крыльце послышались шаги, и секунду спустя,
подталкивая перед собой упирающуюся Лолу, в комнату вошел Вольф.
– Отдайте мою собачку, жестокий человек! –
верещала Лола.
– Заткнись! – рявкнул Вольф, оглядывая комнату.
Увидев лежащий на полу труп и залитые кровью стены, Лола
решила, что переигрывает, и замолчала – всем было явно не до нее с ее песиком.
Взгляд Вольфа остановился на темноволосой связанной женщине,
которую его подручные бросили на кровать. Неуверенно покосившись на Маркиза,
Вольф спросил его:
– Это действительно она?
– Да, – Маркиз кивнул, – это Моника. Хочу
напомнить вам, что мы с Лолой выполнили ваше поручение.
– Да-да, – отмахнулся от него Вольф и подошел к
Монике.
При виде его немка забилась, пытаясь разорвать веревки, и
поток двуязычных ругательств еще обильнее полился из ее рта.
