Лола ощупала свои руки и ноги, потом покачала головой из
стороны в сторону.
– Интересно, какую гадость они нам вкололи? –
простонала она, обхватив голову руками.
– Теперь мы этого не узнаем, потому что они все
покойники, – ответил Маркиз и подошел к кровати.
Он подал было Лоле руку, чтобы помочь подняться, но
остановился на полдороге. На кровати лежала Моника, а Леня совсем про нее
забыл. Теперь он вгляделся повнимательнее. Голова девушки была повернута набок,
как у тряпичной куклы, глаза безжизненно смотрели в потолок. «Мертва», –
подумал Леня. Он протянул руку и потрогал бледную щеку.
– Ты дашь мне руку или нет? – закричала потерявшая
терпение Лола. – Хамство какое!
– Да погоди ты! – отмахнулся Леня, потому что щека
Моники оказалась теплой.
Он наклонился над девушкой, осторожно повернул голову,
помахал перед глазами рукой. Моника несомненно была жива, только находилась в
глубоком обмороке. Странное, нечеловеческое везение: ни одна из многочисленных
пуль ее не задела. Она так и лежала на кровати, погруженная Вольфом в
полугипнотическое состояние.
– Эй! – не оглядываясь, Маркиз позвал Лолу. –
Помоги-ка мне, осмотри ее как следует – не ранена ли?
– Да что ты с ней возишься! – рассвирепела
Лола. – Мало нам от нее неприятностей было? Брось ты эту немецкую стерву к
чертовой матери и поехали отсюда!
– Делай, что говорю! – прикрикнул Маркиз.
– Да пошел ты! – рявкнула Лола. Маркиз выругался
сквозь зубы и ощупал Монику. На первый торопливый взгляд, все было в порядке.
Он легонько пошлепал ее по щекам.
– Дай я стукну! – предложила Лола, которая уже
поднялась на ноги и делала теперь вид, что ей плохо.
– Ты же на ногах не держишься, откуда силы на битье
возьмутся? – подначил ее Маркиз.
Одарив его взглядом василиска, Лола отвернулась и вышла из
комнаты, причем без всякой дрожи перешагнула через двух убитых братков, что
лежали возле двери. Леня покачал головой и присмотрелся к Монике. Ему
показалось, что она слегка порозовела. Потом девушка глубоко вдохнула и
шевельнула ресницами.
– Вот и ладненько, – обрадовался Маркиз и
попытался поднять Монику на руки.
– На кухне что-то горит! – сообщила появившаяся
Лола.
Она успела умыться и принесла мокрое полотенце для Маркиза.
Он и сам уже слышал явственный запах горевшей тряпки.
– Надо ехать, а то эти, деревенские, милицию звать не
станут, а пожарных вызовут, побоятся, что вся деревня сгорит. Помоги-ка мне ее поднять,
а то сил как-то мало… – крякнул Маркиз.
– Зачем она тебе сдалась? – снова завелась
Лола. – Я себя-то еле таскаю, в ушах звон, голова, как котел, гудит…
– Долго объяснять, уж ты поверь мне на слово, она нам
еще пригодится, если, конечно, не помрет раньше времени… Ну, раз-два, взяли!
Они подхватили Монику за руки и за ноги, потом Маркиз
взвалил ее на закорки.
– С чего это ей помирать? – ворчала Лола,
отпихивая ногой с дороги тело какого-то братка. – Она еще всех нас
переживет, стерва немецкая. Чуть жизни из-за нее не лишились…
– С виду такая худенькая, а тяжеленная, – кряхтел
Маркиз, согнувшийся под тяжестью Моники.
Они вышли из избы и направились к стоящей неподалеку «ауди».
«Все машины на месте, – мелькнуло в голове у
Лени, – но ведь была еще та, на которой приехал Виктор, ее-то как раз и
нету. Стало быть, он жив и рванул отсюда на своей машине. Что и нам необходимо
сделать как можно скорее…»
Машина была заперта, и ключей не было, но для Лени такие
мелочи не составляли проблемы. Управившись с замком, он впихнул Монику на
заднее сиденье, и тотчас же оттуда раздался тихий жалобный визг.
– Пу И! – вскинулась Лола. – Детка, ты жив?
Оказалось, песика заперли в свое время в машине, чтобы не
шумел, и Пу И совершенно пал духом от одиночества и тоски.
– Да еще и описался! – Маркиз потянул носом воздух
и брезгливо поморщился.
– Это у него нервное, – заступилась Лола, – и
к тому же тебе-то какое дело, машина все равно не твоя…
– Точно, – согласился Леня, трогаясь с
места. – Да оставь ты его в покое, лучше Моникой займись!
Лола усадила Монику на заднем сиденье, та пришла в себя, но
была какая-то вялая.
– Это хорошо, что она такая квелая, – бормотала
Лола, – иначе я с ней и сидеть рядом боюсь. Лариска говорила, она
единоборства знает. И на фига ее с собой тащить?
При выезде на шоссе Лола оглянулась и заметила сзади в
деревне довольно приличное зарево. По дороге к городу им встретились две
пожарные машины.
Была глубокая ночь, и гаишникам, надо думать, тоже хотелось
спать, поэтому никто их не остановил.
В квартиру Моника поднималась сама, хотя и двигалась как
сомнамбула.
Леня тихо-тихо открыл двери. В коридоре никого не было,
обитатели коммуналки крепко спали.
– Леня, – твердо сказала Лола, когда они вошли в
комнату, – я ее одну оставлять боюсь. Кто знает, что у нее в голове, когда
Вольф ей так сильно мозги прополоскал? Может, она совсем сбрендила? Мы заснем,
а она нас сонных прирежет…
– Да уж, – неуверенно проговорил Маркиз, –
ну, ты ложись, а я подежурю. Эх, был бы Пу И у нас сторожевой собакой!
Утром Монике стало плохо. Ее тошнило, сильно болела голова.
Все тело дрожало крупной дрожью, ноги были ледяными. Хоть она пришла в себя и
глядела осмысленно, но язык ей плохо повиновался, и объяснялась Моника больше
знаками.
– Отходняк! – со знанием дела определил сосед-алкоголик
дядя Гриша, заглянувший в раскрытую дверь. – Ей бы поправиться… я сбегаю…
или кефиру, если денег жалко!
– Да иди уж, тоже доктор нашелся! – выгнал его
Маркиз.
– Инфекция! – уверенно сказала Зинаида
Викентьевна, так же из любопытства заглянувшая в дверь. – Леня, а кто это
у тебя?
– Лолка, да закрой же дверь! – рявкнул он.
– Так душно же! – огрызнулась в ответ Лола. –
И рвотой воняет!
– Левомицетин и грелку к ногам! – категорически
заявила Зинаида Викентьевна. – Идем, Ленечка, я дам…
Леня зашел к ней в комнату и плюхнулся на диван, чтобы
перевести дух. Ему нужно было сделать несколько важных звонков и даже кое с кем
обязательно встретиться, но он не мог уйти, оставив Лолу один на один с больной
Моникой.
У соседки были включены утренние телевизионные новости.
«Перестрелка и пожар в поселке Катыши по Выборгскому
шоссе», – говорил голос за кадром, и Маркиз увидел знакомый перекресток, а
потом – саму деревеньку.
Дом, как ни странно, сохранился, очевидно, нутро выгорело, а
толстые бревенчатые стены устояли. Возможно, пожарные оказались на высоте и
успели потушить. Забора не было, трава вытоптана, яблони, которые раньше,
несмотря на сентябрь, были покрыты густой листвой, теперь стояли с черными
голыми ветвями.
