– Ладно. Я подумаю. Как дать тебе знать о решении?
– Изобрази этот знак…
В воздухе засветилась моя Печать. Восемь расходящихся лучей, в центре – нечто вроде глаза с вертикальным зрачком.
– На песке или на бумаге. Жду сутки. Доброго вечера, господа…
Я нырнул в Вэйда. Встал, отряхнулся, козырнул двумя пальцами и двинул в Университет.
…Рожденный сражаться не жнет и не пашет,
Других хватает забот…
– Заткнись уже! – Луиза запустила в меня тапку. Я уклонился. Обувка врезалась в голову стоящего на колене Вэйда, отскочила и улетела в окно. Я флегматично проводил его взглядом.
– Эй, Луиза, заткни своего элементаля!
Мы с хозяйкой переглянулись. Она кровожадно оскалилась, очертила себя пологом тишины и махнула рукой.
Я развлекался игрой на Гармонии уже пару часов. На гитаре я играть так и не научился, но здесь это не существенно. Главное – знать точно, какой звук необходим. Так что соседи Луизы по этажу слушали хорошую музыку. Независимо от желания. Так что…
Я раз поехал на шашлык,
Шалавы наши пригласили…
Судя по резко покрасневшему лицу Луизы, полог не полностью отрезал звук, а лишь снижал до приемлемого минимума.
– Графиня Агнесса-Луиза Мартильян-Цертестская Третья!
– Да эта деревенщина вконец обнаглела!
– Что она себе…
– Вот видишь – им понравилось! – Я с довольной пакостливой улыбкой повернулся к хозяйке. Та брезгливо смотрела на меня… – Последний пункт договора – сама подписывалась! – Я еще раз пакостливо улыбнулся.
– Надо было тебя отправить в Междумирье.
– Так ты бы меня убила. Только сомневаюсь, что у тебя хватило бы духу хладнокровно меня прикончить. – Я был серьезен.
– Еще как хватило бы!
– Нет. Несмотря на всю свою грубость, ты можешь убить только для защиты себя или близких. – Я приблизил свое лицо так, что мог видеть отражение в красной радужке.
Судя по расширенным зрачкам, она с трудом подавляет свой страх. Я чую терпкий аромат, похожий на молодое вино…
Отодвинулся я назад максимально резко, девчонка подалась вперед. Аура привлекательности – моя – действует очень слабо, но в сочетании со страхом, азартом, злобой и опасностью бьет по мозгам девчонки-подростка с мощью тактического ядерного боеприпаса.
Я отошел к окну. Почти полночь…
Завтра у Луизы учеба, у меня – работа…
Я не религиозен, но более чем уверен относительно того, где нахожусь.
Серая выжженная земля. Гильзы кучами скапливаются в низинах, как капли адского дождя. Нога в них вязнет… Пороховой запах и отзвуки стрельбы… Осколки, крестовины со спиралями Бруно, развалины каких-то дотов…
Я оглядел себя…
Надо же – мое старое снаряжение.
Легкий броник, маска с небольшой эмблемой «Фортуны» на левой щеке. За спиной – укороченный сорок седьмой с коллиматорным прицелом.
– Ты… – Я вскинул автомат.
Странная фигура, размытая и изорванная, стояла в пороховом дыме метрах в десяти.
– Кто… ты… – Фигура двинула ко мне.
Я смог рассмотреть… Проклятье.
Форма измята и испачкана грязью и кровью. В руках винтовка «Маузер»…
– Ты…
Лицо испачкано грязью, на правой руке что-то вроде браслета с часами. Металлические обручи впились в обрывки рукава – видно, как лопается и вновь регенерирует кожа и даже форма. Вот резаная рана на ноге затягивается, а потом штанина подернулась дымкой и стянулась, будто ничего и не было… Виден простой Железный крест и обрывки сорванного шеврона.
Фашистский орел…
– Значит, это ты…
Солдат (а кто это еще может быть?) сел на обломок серого бетона с торчащей из него арматурой.
– С утра я был… Ты кто и где я нахожусь, камрад? – Я не опустил автомата.
На самом деле уже понимал, но не хотел верить…
– А то не ясно? Ты в Аду. – Голос уставший и насмешливый. Так говорит тот, кто привык к смерти и желает ее больше всего…
– Ты уже стал легендой, в некотором роде. Обманувший Смерть и Приговор – это сильно, правда.
– А знаешь… – Солдат резко встал, а я нервно дернулся. Он аккуратно положил карабин на землю. – Спокойно… Вот что… Твоя жизнь, по слухам, стоит много. Тот, кто тебя прикончит, получит Смерть… – Солдат блаженно зажмурился…
– Только я ее отдавать не собираюсь. Кстати, может, представишься? – Я постарался быть спокойным.
– Вальтер Фюрст. А ты… – Насмешливый тон.
– При жизни – Влад Штайнер. Русский, кстати. – Насмешливое «О-о-о!» я пропустил мимо ушей. – Сейчас – Инферналь. Чего тебе надо? И как отсюда свалить, а то что-то мне тут не нравится…
На этом месте меня перебил громовой хохот:
– Свалить… Ха-ха-ха-ха!!! Настоящий русский, теперь верю!!!
Отсмеявшись, немец успокоился.
– Я пытаюсь найти выход отсюда уже более полувека. Никак…
Немец вздохнул:
– Я даже умереть не могу. Что касается тебя… Ты просто опасный прецедент. Душа, избежавшая Ада… Ты – как плевок в лицо хозяевам этого места.
Я напрягся:
– Хозяевам?
– Да… – Глаза немца стали серьезны. – Мне не светит отсюда выбраться. Я это понимаю… Но все-таки прошу об одной услуге… Укуси их так, чтобы они взвыли. Проклинали твое имя… Я чувствую, что ты имеешь схожую с ними природу. Глупо надеяться, что они умрут, – для этого нужно быть живыми… Но доставить им неприятности ты можешь… А потом, когда попадешь сюда – а ты попадешь, – продолжи свое дело тут…
– Попро…
– …бую… – Я проснулся уставший и измотанный. И до самого рассвета не мог сомкнуть глаз, размышляя о словах солдата.
Значит, я как заноза в заднице кому-то из Домов?
Надо связаться с Ректором…
– НЕМЕДЛЕННО ОТТУДА СВАЛИВАЙ!!! – Не знал, что демоны, тем более маги такого уровня, подвержены панике.
Ректор сначала скептически отнесся к моему рассказу. Но когда я создал и воспроизвел весь разговор, мнение Ректора изменилось.
– Может, поясните свою панику?
– Это не паника! Это нормальная реакция. Если это – те, кто «присосался» к этому миру, ты в серьезной опасности. Уголок Безмирья с душами, имеющими сознание, и генерация Силы через их физические мучения – это ОЧЕНЬ серьезно.
– Хватит! Я уже мертв, и вы сами сказали: единственное, что мне грозит, – Окончательный Распад. Так что…
– И заточение! Оставят тебя там, и у них пусть слабый, но будет демон, которого можно постепенно пустить на Силу. А потом и в Дом Орлер заглянут, чтобы, как ты говоришь, «два раза не бегать»!
