— Да бога ради!
Чарлз Аустин выглядел изумленным, Сол Фрай взирал с недоверием, а мисс Ятс даже не изменилась в лице.
— Мне и в самом деле хотелось бы это знать, — мягко настаивал Фокс.
— Тогда спросите об этом меня, — саркастически фыркнул Фил. — Конечно, это я добавлял его! Впрыскивал в банки подкожным шприцем, который специально переделал так, чтобы он проникал через стекло.
Фокс проигнорировал выпад Тингли.
— Так могу я узнать ваше мнение по этому поводу, мисс Ятс?
— Нет у меня никакого мнения, — ответила та, глядя ему прямо в глаза. — Как я уже сказала вам во вторник и как заявила об этом в полиции, хинин могли добавлять в смесительные чаны, могли подмешивать в цехе расфасовки или позже, на последнем этапе производства, прямо в банки. Если в чаны, то это должен был сделать или мистер Рей, или один из мастеров, либо Кэрри Марфи, либо Эдна Зальтц, либо я. Если в цехе расфасовки, тогда это мог быть любой из работающих там. Филип Тингли не был вхож ни в одно из этих подразделений фабрики. Но, как я уже сказала, это могло делаться и в цехе упаковки готовой продукции, внизу. Для этого необходимо сначала извлечь содержимое банки, потом добавить хинин, потом заполнить банку по новой и закрыть ее. В рабочее время это сделать незамеченным невозможно, но любой, обладающий ключом от главного или черного хода, мог беспрепятственно заниматься подобным делом хоть всю ночь напролет.
— Был ли ключ у Филипа Тингли?
Филип прорычал:
— Да, я сделал себе дубликат ключа у Тиффани! — и поднял руки. — Вот, обыщите меня! На этой фабрике все равно, кроме титула, мне ничего не принадлежит!
— Не знаю, — ответила мисс Ятс, — Филип приемный сын мистера Тингли, и это не мое дело — требовать у него отчета, как по поводу ключей, так и любому другому.
— Сдается мне, — резко вмешался Аустин, — что подобный допрос в данное время и в данном месте являете; недопустимым и не вызванным насущной необходимостью. Вы нарушили ход совещания, которое, позвольте вам заметить, не предназначено для посторонних.
— Знаю, — улыбнулся Фокс. — Приношу свои извинения. Причина, по которой я оказался здесь, — это желание побеседовать с мистером Филипом Тингли, которого я прождал почти весь день, но так и не получил этой возможности. — Его взгляд остановился на Филе. — Уверяю вас, что это весьма важно и срочно, поэтому сразу, как только вы освободитесь…
— Я уже освободился. — Фил вскочил. — Зачем меня сюда затащили, это выше моего понимания. Пойдемте в цех упаковки, и я продемонстрирую свой шприц в работе…
— Филип! — Голос Аустина прерывался от негодования. — Я пытался сдерживать себя, но ваше поведение и тон, допущенный здесь, в этом кабинете, где ваш отец был убит менее чем сорок восемь часов назад…
— Он не был моим отцом. Убирайтесь к дьяволу! — Фил, громко стуча каблуками, вышел из офиса.
Фокс последовал за ним. Производственные помещения, как заметил он, когда еще входил в здание, были безлюдны — поэтому можно было сделать вывод, что традиции Тингли предписывали закрытие фабрики в день похорон, тогда как в день убийства Тингли и после работа не прекращалась ни на минуту. Со стула в приемной Фил взял свои пальто и шляпу, затем повернулся и окинул Фокса далеко не дружеским взглядом глубоко посаженных глаз.
— Не будете ли вы так любезны объяснить мне, — осведомился он, не повышая голоса, — что значит вся эта дурацкая комедия и игра в вопросики с подтекстом, будто бы я подмешивал хинин в эти чертовы «лакомства»?
— Ничего особенного не произошло. Все говорилось так, ради красного словца. — Фокс огляделся. — Я сделал и делаю все для того, чтобы получить возможность спросить вас кое о чем. Так как здесь, по-видимому, никто нас не услышит… впрочем, может быть, вы предпочитаете другое место для разговора?
— О нет! Тут я как дома. Вы же знаете, я владею всем этим — в той же степени, как вы владеете Белым домом.
Так что валяйте, спрашивайте прямо здесь.
— Хорошо. Я вот все думаю, решитесь ли вы рассказать мне, откуда у вас взялись десять тысяч долларов наличными, которые вы передали «ВУМОН» в понедельник. Три дня тому назад.
Слова явно произвели впечатление, но в меньшей степени, чем Фокс ожидал. Фил не побледнел, не вздрогнул и даже не слишком изменился в лице: просто от удивления его нижняя челюсть отвисла и его самоуверенность исчезла буквально на глазах, и он, внутренне собравшись, приготовился к защите.
— Десять тысяч долларов — немалая сумма денег, — заявил Фокс. — И я подумал, кто-то вручил их вам за то, что вы впрыскивали в банки хинин изобретенным вами шприцем. Вот та причина, по которой я и задал свой вопрос мисс Ятс. Я говорю все это вам, чтобы дать возможность собраться с мыслями.
— Я предупреждал их… Они обещали, — запинаясь, выговорил наконец Фил.
Фокс понимающе кивнул:
— Не держите на них из-за этого зуб, мистер Тингли.
Я купил коктейлей и вина для мисс Адаме, но она даже не понимала, о чем мне говорит. Есть и еще одна вещь!
По поводу ваших променадов вдоль Сорок второй улицы во вторник вечером с семи до восьми. Мне известен один человек — личность, вне всякого сомнения, заслуживающая полного доверия, — который видел, как вы вошли в это самое здание, где мы сейчас находимся, в семь сорок вечера, во вторник. И снова вышли отсюда через семь или восемь минут. На вас были плащ и шляпа с отогнутыми вниз полями. Вы пришли под дождем с востока и, когда вышли, удалились в том же направлении. Причем, покидая здание, вы явно спешили…
— Это ложь! — хрипло прервал его Фил. От его самоуверенности не осталось и следа.
— Говорите тише. Так вы отрицаете, что были здесь, в этом здании, во вторник вечером?
— Конечно, отрицаю! Вы только пытаетесь… Никто не видел… Как кто-то мог видеть, если меня здесь не было?
— Вы также отрицаете, что у вас были десять тысяч долларов наличными в понедельник?
— У меня были… Я не допускаю…
— Это подтверждает запись, отнесенная на депозит книги поступлений «ВУМОН». Им об этом известно, и я сомневаюсь, будут ли они опровергать это. Вы же передали деньги?
— Да, — Фил стиснул челюсть, — передал.
— Вы получили эти деньги от вашего приемного отца?
— Нет! Откуда они у меня…
— Дал ли вам их кто-нибудь за то, что вы подмешивали хинин в банки?
— Нет! Откуда бы эти деньги ни пришли, они не имеют ничего общего ни с хинином, ни с бизнесом Тингли. Это все, что я намерен сообщить по этому поводу.
— Вы отказываетесь отвечать, откуда их взяли?
— Да, отказываюсь. В этом вы чертовски правы!
— Что еще вы намерены сообщить о том, зачем пришли сюда во вторник вечером?
— Ничего! Меня здесь не было.
