— После пяти часов. Примерно четверть шестого.
Фокс кивнул:
— Он выяснял отношения со своим сыном. Вы не слышали ничего из того, о чем они говорили?
— Не стала задерживаться у двери офиса, повернулась и через другие отделы прошла к выходу, потом отправилась домой. Но пока сидела дома за ужином, то решила, что вела себя как последняя дура. Если бы я встретилась с мистером Тингли и все ему рассказала, то он просто бы поставил мисс Ятс в известность о том, что в курсе того, что случилось, а затем приказал бы ей забыть о случившемся, и я бы испортила с ней отношения на всю оставшуюся жизнь. И кроме того, она все же мой босс и вправе требовать от меня объяснений, раз уж не знает истинной причины случившегося, а мне, конечно, никак не следовало давать волю своему ирландскому темпераменту. Поэтому я решила не дожидаться утра, чтобы наладить с ней отношения, а заняться этим прямо сейчас. Вот я и отправилась к мисс Ятс на Двадцать третью улицу и рассказала ей…
— Во сколько вы были у мисс Ятс?
— Что-то около половины восьмого. Я выложила все без утайки о том, что выполняла указания мистера Тингли. И Эдна тоже. Сначала она не поверила, как я думаю, просто потому, что вообще никогда никому бы не поверила, что мистер Тингли или кто-нибудь другой мог подумать, что она замешана в делах с хинином. Она позвонила Эдне, чтобы удостовериться самой, но той не оказалось дома. Она задала мне кучу вопросов и наконец стала звонить мистеру Тингли, но выяснила, что он еще не приходил с работы. Вот почему она решила попытать счастья в офисе и застала его там. Когда она повесила трубку, то была в такой ярости, что не могла даже слова сказать. Она, возможно, сорвала бы злость на мне, хотя моей вины здесь не было, но как раз в это время пришла мисс Харлей, и я откланялась. Все думала, что она поостынет к утру, но не сомневалась, что мистер Тингли спустит на меня всех собак за то, что позволила себя поймать за руку. Но утром… утром…
Мисс Марфи беспомощно развела руками.
Нэт Коллинз в раздумье нахмурился и потер подбородок. Фокс пессимистически разглядывал кончик носа мисс Марфи, явно испытывая какие-то сомнения.
— В любом случае, — заявила она с вызовом, — что бы ни случилось с моей работой и чем бы это для меня ни обернулось, Эйми Дункан славная девушка, и я не хочу, чтобы это было на моей совести! Я имею в виду то, что если бы я скрыла, что мистер Тингли был жив в восемь часов вечера…
Фокс хмыкнул:
— Возможно, это и облегчит вашу совесть, но я был бы весьма вам обязан, если бы вы объяснили, как это может помочь мисс Дункан?
— Ну… конечно, поможет! Как я говорила… а вы подтвердили это… если она была без сознания…
— Это она говорит, что была без сознания, — сухо ответил Фокс. — Вплоть до этого момента я верил ей.
Мне и впредь хотелось бы ей верить. Но если вы рассказали правду…
— Все, что я говорила, — чистая правда.
— Допускаю, что это прозвучало убедительно. Но если вы хотите, чтобы мисс Дункан арестовали за убийство без права освобождения под залог, тогда пойдите и расскажите все это в полиции.
— Если я хочу!.. — Она поперхнулась и уставилась на детектива. — Мой бог! Я не хочу, чтобы ее арестовали.
Единственная причина, по которой я пришла сюда, — это рассказать вам…
— Прошу вас, дальше не надо, — прервал ее Фокс тоном, не допускающим возражений. Он поднялся. — У меня нет времени, чтобы вдаваться в подробные объяснения, но это может сделать мистер Коллинз. Вы словно разнесли нас вдребезги, но, прежде чем я начну собирать клочки, пожалуйста, ответьте мне: получил ли мистер Тингли тот образец смеси, за составлением которого вас застал мистер Фрай?
— Но я не понимаю…
— Вам все объяснит мистер Коллинз, после того как я уйду. А пока просто ответьте на мой вопрос. Получил ли мистер Тингли этот образец?
— Да. По крайней мере, я положила его в раздевалке в карман своего пальто… это было около пятнадцати минут пятого… И когда я одевалась, в кармане баночки не было.
— Были ли и еще образцы, которые были доставлены Тингли подобным образом или как-то еще во вторник после полудня?
— Да.
— Сколько?
— Четыре или пять. — Мисс Марфи задумалась, припоминая. — Мой… посмотрим… один Фрая, два — от Ятс, один Эдны, два от Фрая… те, которые с ветчиной…
— Хорошо! — Фокс взял свои шляпу с пальто и снова повернулся к женщине: — Еще одна вещь. Если вы расскажете в полиции то, что поведали только что нам, то мисс Дункан, возможно, предъявят обвинение в убийстве и бросят в тюрьму. По крайней мере, такая опасность для нее существует. Успокойтесь. Я надеюсь, вы не станете разглашать эту информацию у себя ну хотя бы пару дней, но, как вы понимаете, это чревато для вас неприятностями. Что вы на это скажете?
— Почему, разве я… — Мисс Марфи выглядела сбитой с толку и немного испуганной. — Я не желаю… они не могут… я имею в виду то, что если я не сообщу полиции и они узнают об этом, то они могут арестовать меня?
— Нет, — ответил Коллинз с нажимом и твердо.
Фокс ободряюще улыбнулся:
— Нэт Коллинз хороший адвокат, мисс Марфи. Если вы дадите мне время выкрутиться, скажем, пару дней, я оценю это по достоинству… Где вы будете, если позже мне понадобитесь, Нэт?
Коллинз назвал ему: театр в «Черчилле» и клуб «Фламинго». — Получив эту информацию, Фокс покинул их.
Пока детектив шел на север по Мэдисон-авеню и затем свернул на Сорок первую улицу, где минувшим утром поставил в гараж автомобиль, никто бы из друзей или знакомых, хорошо знавших его, вряд ли при одном взгляде на его лицо рискнул бы остановить и перекинуться с ним словцом. Впрочем, даже если кто-то и рискнул бы заговорить, то толку от этого было бы как от козла молока, так как Фокс никого и ничего не замечал вокруг. Работник гаража, увидев, до какой степени клиент погружен в собственные мысли, предусмотрительно проследовал по тротуару впереди, когда Фокс выводил автомобиль, чтобы тот не наехал на какого-нибудь прохожего.
Но ощущение того, что руль в руках, автоматически заставило мозг Фокса сконцентрироваться на езде, исключив все побочные факторы, как это происходит с любым хорошим водителем. Поэтому-то, несмотря на хаос собственных мыслей, он умудрился прибыть к месту назначения на Двадцать третьей улице, даже не поцарапав бампер.
Здание, напротив которого он остановился, современным назвать было нельзя, но весь его вид словно говорил о том, что оно упорно цепляется за то, что можно было бы определить таким словом, как чувство собственного достоинства: вестибюль был чистым, почтовые ящики надраены до блеска, включая и тот, на котором значилось: «Ятс», где Фокс и нажал на кнопку; холлы и лестница в отличном состоянии и хорошо освещены. Этажом выше Фокс снова нажал на кнопку — как раз в тот момент, когда дверь отворила мисс Ятс, собственной персоной.
