Книга Иммунитет к убийству, страница 3. Автор книги Рекс Тодхантер Стаут

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иммунитет к убийству»

Cтраница 3

Я не дослушал до конца, на что мог бы пойти злокозненный, злорадный, простой и искренний человек, потому что нас прервали. Джеймс Артур Феррис вдруг отодвинулся со своим креслом от стола, вовсе не стараясь делать это незаметно, встал, решительно перешел через всю комнату — добрых шагов двадцать — и взял с подставки бильярдный кий. Все головы повернулись в его сторону, и я, наверное, был не единственным, кому показалось, что он сейчас вернется и всадит его в нашего хозяина. Но он просто поставил бильярдный мяч на ударную позицию и, не примеряясь, с силой вонзил его в сложенные кучей шары. В гробовой тишине головы повернулись к Брэгэну, потом друг к другу. Я ухватился за предоставившуюся возможность. Если Брэгэну нравится поджаривать Ферриса, пусть его, но меня-то жарить ни к чему; и я не упустил свой шанс. Я встал, подошел к бильярдному столу и учтиво обратился к Феррису:

— Может, я сейчас их соберу, и мы сыграем на счет?

От ярости он не мог выговорить ни слова. Только кивнул головой.

Пару часов спустя, где-то в районе десяти, Ниро Вулф сказал мне:

— Арчи. По поводу вашего поведения в столовой. Вы знаете, как я отношусь ко всему, что мешает нормальному приему пищи?

— Да, сэр.

Мы были у него в комнате и готовились на покой. Моя комната была в другом конце коридора; он пригласил меня задержаться по дороге.

— Не спорю, — сказал он, — всегда бывают исключения из правил, и это как раз такой случай. Мистер Брэгэн либо негодяй, либо болван.

— Да. Либо и то, и другое. По крайней мере, меня никто не стал привязывать к столбу, не забыть бы поблагодарить его хоть за это. Завтра на рыбалку идете?

— Вы же знаете, что нет. — Сидя, он с кряхтеньем нагнулся, чтобы развязать шнурки. Покончив с этим, он выпрямился. — Я посмотрел кухню и все оборудование. Ничего, сойдет. Они вернутся с утренним уловом в одиннадцать тридцать, обед назначен на полпервого. Я займусь на кухне с десяти. Повар у него вежливый, и разбирается довольно неплохо. Я хочу сделать признание. Вы были правы, когда не хотели сюда ехать. У них идет дикая жестокая свара; посол Келефи — в самом ее центре, и он сейчас в таком состоянии, что ему хоть форель «Монбарри» подавай, хоть карпа, жаренного в сале — все без разницы. У остальных же слюнки текут только на длинную свинью. Знаете, что это такое?

Я кивнул:

— Жаркое по-каннибальски. Правда, свинью для себя каждый из них предпочел бы выбрать сам.

— Без всякого сомнения. — Он потряс ногами, сбрасывая туфли. — Если мы выедем сразу после обеда, часа в три, успеем домой к отбою?

Я сказал, само собой, и пожелал ему спокойной ночи. Когда я открыл дверь, он проговорил у меня за спиной:

— Кстати, это совсем не люмбаго.

3

На следующее утро, в десять тридцать, Вулф и я завтракали вместе за маленьким столиком в большой комнате, у единственного окна, до которого сквозь просвет в деревьях добиралось солнце. Оладьи были вполне съедобные, хотя, конечно, никакого сравнения с теми, которые делает Фриц; а бекон, кленовый сироп и кофе, по признанию Вулфа, вообще оказались приятным сюрпризом. Все пятеро удильщиков ушли еще до восьми, каждый — на свой отрезок частных трехмильных угодий.

У меня была собственная программа, которую мы с вечера согласовали с хозяином. С тех пор, как я, семи лет от роду, выловил в Огайо из ручья свою первую радужную рыбешку, у меня при виде быстрины всегда возникают два ощущения: во-первых, что в ней должны водиться рыбины, а во-вторых, что их надо как следует проучить. Хотя Крукид Ривер и эарыбливается искусственно, самим рыбам про то неведомо, и ведут они себя так нагло, как если бы в жизни не бывали вблизи инкубатора. Поэтому я с Брэгэном обо всем договорился. Пятеро рыболовов должны вернуться к домику в одиннадцать тридцать, и тогда все три мили будут свободны. Вулф, в любом случае, не намерен садиться с ними за стол, а по мне, конечно же, никто скучать не станет. Так что в моем распоряжении окажутся два часа и, как сказал Брэгэн, без особой, впрочем, сердечности, любая снасть и любые сапоги, какие я найду в шкафах и ящиках.

После завтрака я предложил было свои услуги на кухне — резать грибы, зелень, и вообще быть на подхвате, но Вулф попросил меня не путаться под ногами, поэтому я ушел и стал рыться в шкафах со снастью. Коллекция в них оказалась весьма внушительной, особенно, если учесть, что до меня там успели покопаться пять человек, из которых, должно быть, каждый выбирал себе, что получше. Наконец я остановился на трехколенном удилище «Уолтон Спешиэл», катушке «Пауквиг» с леской на 0,7, клинообразных поводках, блесеннице с двумя дюжинами отборных мушек, четырнадцатидюймовой плетеной ивовой корзинке, подсачке с алюминиевой рамой и болотниках «Уэдерзилл». Волоча примерно по четыре сотни зелененьких на каждую ногу, я пошел на кухню, сделал себе три сандвича с ростбифами, взял пару шоколадок и спрятал их в корзинку.

Не дав себе труда стянуть болотники, я прошлепал на улицу — взглянуть, какое небо и откуда ветер. День стоял погожий, скорее даже слишком погожий для удачной рыбалки: высоко над соснами висело несколько облачков, чересчур мелких, чтобы тягаться с солнцем, а с юго-запада тянул легкий ветерок. Река обегала охотничий домик почти правильным полукругом — так, что его главная веранда, размером с теннисный корт, выходила прямо на центр излучины. Неожиданно я столкнулся с проблемой из области этикета. На одном конце веранды, ярдах в десяти слева от меня, расположилась с каким-то журналом Адриа Келефи, на другом — ярдах в десяти, справа, опершись подбородком на кулак и любуясь пейзажем, сидела Сэлли Лисон. Ни та, ни другая и виду не подала, что увидела меня или услышала. Проблема состояла в следующем: здороваться мне с ними или нет, и, если здороваться, то с которой начинать — с жены посла или с жены помощника государственного секретаря?

Я молча прошел мимо. Если их тянет посостязаться в заносчивости, о'кей. Но я подумал, что хорошо бы им заодно показать, перед кем они вздумали задирать нос. И стал действовать. Ни кустов, ни деревьев между верандой и рекой, а вернее, просто ручьем, не было. Из целой коллекции кресел на веранде я выбрал алюминиевое, с холщовым сидением и высокий спинкой, пронес его вниз, через лужайку, поставил на ровной площадке футах в десяти от берега, достал из блесенницы «серый хакл», насадил, уселся в кресло, откинулся с комфортом на спинку, стравил немного лески, бросил мушку в бурун, дал ей отплыть футов на двадцать по течению, подтянул обратно и забросил еще раз.

Если вас интересует, рассчитывал ли я на поклевку на этом совершенно неподходящем порожистом участке, я отвечу: да. Я рассудил, что парень, задавший себе столько трудов, разыгрывая всю эту сцену перед заносчивыми половинами двух сильных мира сего, имеет право на участие со стороны какой-нибудь матерой форелины, а если так, то почему бы ей и не клюнуть? Она бы и клюнула, не объявись вдруг какая-то мелюзга, которая мне все испортила. После двадцатого заброса я краешком глаза заметил серебряную искорку, пальцы почувствовали рывок лески, и вот уже у меня на крючке сидит этот малец. Я тут же выдернул его наверх, в надежде, что он сойдет, но он засел основательно. Будь на его месте папаша, я помучил бы его как следует, подтянул к себе и снял с крючка сухой рукой, так как ему все равно скоро на сковородку, но, чтобы сбросить этого чертенка, руку пришлось замочить. Я вынужден был вставать с кресла и лезть рукой в воду, что напрочь испортило все представление.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация