— Но вы могли видеть это раньше, в течение всего вечера, — вмешался Фокс и посмотрел на инспектора. — Я хотел еще раньше сказать, что из слов Шефера у вас могло сложиться неверное представление. Он сказал вам, что прикатил столик, когда ему позвонила миссис Помфрет.
Тогда большинство из нас, как он сказал, уже были там.
Но это произошло не тогда, когда они оставили меня и мистера Помфрета здесь и пошли в желтую комнату, это было до того, как мы вообще появились в этой комнате.
Я пришел туда в четверть третьего, столик с напитками уже стоял и все остальные были на месте. — Он повернулся к Помфрету: — Поэтому вы могли видеть, как что-то бросили в сосуд, верно?
— Наверное, мог, — хмуро признал Помфрет, — но не видел.
— Я видела, — раздался голос.
Взгляды метнулись к Гарде Тьюсар.
— Кто это был? — рявкнул Деймон.
Не обращая на него внимания, Гарда покинула свое кресло у ширмы рядом с Адольфом Кохом и обошла стол. По-видимому, она хотела посмотреть кому-то в глаза. Она посмотрела в глаза Доры Моубрей. Черные глаза Гарды сверкнули, но Дора выдержала этот взгляд.
— Это сделала ты, — сказала Гарда, — я видела. Ты подошла к этажерке, и…
Все одновременно задвигались и загомонили, как будто нервная система этих воспитанных людей выдерживала напряжение лишь до определенного предела. Феликс Бек зарычал. Хиби ахнула, Диего вскочил столь стремительно, что опрокинул свой стул… Но главными актерами были Тед Гилл и Генри Помфрет. Тед прыгнул через разделявшее их пространство, схватил Гарду за руку и грубо повернул к себе, она потеряла равновесие, повалилась на стол и столкнула на пол сосуд для благовоний. Помфрет с криком рванулся к сосуду, промахнулся, развернулся и кулаком двинул в челюсть Теда; детектив и полицейские подбежали и уволокли Теда, Помфрета и Гарду в разные стороны.
— Назад! — резко приказал Деймон. Он свирепо посмотрел на Помфрета. — За каким чертом вы это сделали?
— Извините, — сказал Помфрет. Он тяжело дышал, но не выглядел виноватым. Мистер Помфрет наклонился и поднял сосуд, который был все еще цел.
Тед по-прежнему не спускал сверкающих гневом глаз с Гарды.
— Я хотел бы, — процедил он сквозь зубы, — ответить вам тем же и еще добавить. Не знаю, чем вам досадила мисс Моубрей, но если я услышу еще раз этот бред…
— Тед, — Дора положила свою ладонь на его руку, — пожалуйста! Это не бред. Я в самом деле бросила эту бумажку в сосуд.
Тед вытаращил глаза. Инспектор смешался:
— Вы?
— Да, я.
Воцарилась мертвая тишина.
— Боже… — проворчал Диего. — Моя маленькая Дора…
— Нет, Диего. — Она покачала головой. — Твоя маленькая Дора не подсыпала яду в виски Перри.
Ее губа задрожала, изогнулась в гримасе внезапного гнева, и ее лицо вспыхнуло.
— Посмотрите на себя! Все! Посмотрите на свои лица!
Вы поверили — только потому, что я… О, если бы мой отец был здесь! Все стало так отвратительно — с тех пор, как он умер…
— Я здесь! — пел ей Тед.
Деймон, пристально глядя на нее, сухо сказал:
— Так как же насчет брошенной в сосуд бумажки?
— Я бросила ее. — Дора посмотрела ему в глаза. — Я так и сказала. Она была в моей сумке.
— Кто ее туда положил?
— Не знаю. Я обнаружила ее, когда мы уходили из желтой комнаты, чтобы идти сюда. — Она взяла со своего стула коричневую матерчатую сумку, подняла ее и указала на внешний карман, образованный дополнительной складкой материи. — Она была здесь. Я заметила выпуклость и запустила туда пальцы, чтобы посмотреть, что там такое.
Я понятия не имею, откуда она могла там взяться. Вид у нее пустой бумажки, и я бросила ее в сосуд, когда проходила мимо.
— Вы хотите сказать, что ее положили в сумку, когда та находилась у вас?
— Нет. Я этого не говорила. Я оставила сумку на диване в желтой комнате, когда Перри… когда я отошла в другой конец комнаты с мистером Данхэмом.
— И вы заметили выпуклость, когда взяли ее снова?
— Да.
— Сколько времени сумка лежала на диване?
— Ну, пятнадцать или двадцать минут.
— Зачем вы отошли в другой конец комнаты с мистером Данхэмом?
— Он сказал, что хочет со мной поговорить.
— О чем?
— О чем-то… о личном деле.
— Вы были помолвлены с мистером Данхэмом?
— Нет, но это вас не касается.
Инспектор хрюкнул.
— Вас, возможно, удивит, что полицию касается все, когда она расследует убийство. А что не удается получить одним путем, мы получаем другим. Если можем. Вы любили Данхэма?
— Боже мой, нет!
— Вы ненавидели его?
— Нет.
— Вы были его близким другом?
— Нет. — Дора нахмурилась. — Я знала его всю мою жизнь. Его мать и мой отец были друзья.
— Мне надо знать, о чем он хотел с вами поговорить сегодня днем. Если вы откажетесь отвечать, прошу не обижаться, но я…
— Я не отказываюсь отвечать. Он хотел узнать про вторую записку Яна. Видела ли я ее и прочитала ли?
— Записка? Кто такой Ян?
— Ян Тьюсар, — пояснил Текумсе Фокс. — Он покончил жизнь самоубийством — застрелился — в прошлый понедельник в Карнеги-Холл. Я вижу, вам придется долго разматывать этот клубок, я смог бы сэкономить вам уйму времени.
Фокс внимательно оглядел присутствующих.
— Вы, конечно, понимаете теперь, что вопрос о том, обращаться ли в полицию по делу о скрипке, снят. Полиция уже здесь. Предлагаю вам, инспектор, если не хотите тратить время попусту, поговорить со мной, и пусть к нам присоединится человек с блокнотом… Кстати, мисс Тьюсар, раз уж полиция все равно здесь, как насчет той записки, которую вы хотели им показать? Вы можете сделать это сейчас. Тем более что перед вами начальник отдела по расследованию убийств.
Гарда, которая плюхнулась на стул около Диего, раскрыла сумочку, достала оттуда конверт и протянула его Деймону. Тот взглянул на адрес, затем вынул листок и прочитал:
«Те, кто хотят причинить вред Рейху, поплатятся за это, как твой брат. Хайль Гитлер!»
— Боже мой! — пробормотал он с отвращением. — Опять нацисты. — Он посмотрел с ошарашенным видом на Гарду. — Вы были замужем за Тьюсаром? А Данхэм был вашим братом?
Гарда уставилась на него.
— Да нет же, — нетерпеливо сказал Фокс. — Ее брат был скрипач. Это как раз один из фактов, которые я предлагаю задешево вам передать, чтобы вы узнали подоплеку, если только вы не предпочтете продираться сквозь заросли самостоятельно…
