— Шохин. Говорят, из этих… — Тут дама закатила глаза и
склонила голову набок, понимать это можно было как угодно, оттого я и задала
наводящий вопрос:
— Из бандитов, что ли?
— Ну… из бизнесменов. А рожа у этого бизнесмена такая,
что вечером на улице, встретишь, перекрестишься. Хотя он, в общем-то, тихий и
не привередливый. В тот раз к нему друг приехал из Грузии, вот они коньяка
выпили и заголосили, голосил-то друг, ну а Шохин утром всем сестрам конфет,
врачам коньяк, а шофер его телевизор привез, вон он стоит. Подарок.
— Выходит, неплохой человек этот Шохин, —
улыбнулась я.
— Выходит. Да я о нем просто к слову вспомнила… А чего
это я о нем заговорила? — нахмурилась она. — Хоть убей, не вспомню, а
вроде память хорошая.
— Память у вас и правда хорошая, а вспомнили мы его
потому, что нашего Юру-милиционера кто-то окликнул и я предположила, что этот
«кто-то» из больных, потому что для посетителей время уже было позднее.
— Может, и из больных, но я сильно сомневаюсь, —
покачала головой женщина. — Он тут особо ни с кем не разговаривал, потому
что на посту. Да и окликнули его по-дружески… Знаете, вроде бы не виделись
давно.
— Просто окликнули по имени или что-то еще сказали?
— Вроде бы что-то в самом деле говорили, но я сейчас
уже не вспомню точно, я ведь не очень прислушивалась.
— Но Юра ему ответил?
— Да. Разговаривали точно, хотя о чем, не скажу.
— А время, когда это случилось, помните?
— Конечно. Я ж Абрамову укол делала. Вот и в журнале…
Тут выяснилось, что укол Абрамову делали как раз минут за
двадцать до нашего появления в больнице. Примерно тогда неизвестного и
застрелили. Это могло быть совпадением, но лично у меня такие совпадения
вызывают недоверие.
— А где палата, в которой лежит Абрамов? —
спросила я.
— Четырнадцатая палата. Идемте, я покажу.
Мы прошли к палате, и рассказ медсестры показался мне еще
интереснее.
— Где, по-вашему, стоял человек, который окликнул Юру?
— Ну… в коридоре, конечно.
— Справа, слева?
— А я ведь шаги слышала, — обрадовалась
женщина. — Точно, но никого не видела. Выходит, мимо палаты не проходили.
— Значит, человек был примерно здесь?
— Наверное. Встань он дальше, вряд ли бы я их услышала.
Я огляделась. Неподалеку от двери в палату стена
образовывала выступ, небольшой, что-то около метра, его украшал горшок с
цветком, довольно безобразным на вид, возможно, на растение плохо действовал
больничный воздух, выглядело оно тоже больным. Рядом с выступом — дверь
одиннадцатой палаты и выход из отделения. Я прикинула расстояние до палаты
реанимации. Что ж, очень похоже, что я на верном пути. Юру кто-то окликнул, он
подошел, а в это время киллер спокойно проник в палату, пользуясь тем, что
медсестра отсутствовала. Впрочем, с того места, где расположен ее пост, она бы
все равно не смогла его заметить. Теперь у меня есть шанс узнать от Юры, с кем
он здесь беседовал.
— Очень хорошо, — пробормотала я.
Юра утверждал, что пост не покидал. Возможно, забыл, что
отлучался. И в самом деле мог забыть. Опять же, по его мнению, он пост вроде бы
и не покидал, раз находился тут же, в коридоре. Однако мог и не забыть, а
сознательно утаить сей факт. Вот это мне и предстоит выяснить.
— Спасибо вам большое, — улыбнулась я женщине.
— Да не за что, — пожала она плечами.
* * *
По дороге к машине я заглянула в бумаги, что дал мне
Сергеев. Климов Юрий Витальевич проживал на Проспекте Космонавтов. Туда я и
отправилась, не особо, впрочем, надеясь застать парня дома, все-таки суббота и
погода прекрасная. Я предалась размышлениям на тему: что за радость парням в
костюмах, как изысканно выразился Сергеев, мутить воду в таком деле? Радость
должна была быть большой, иначе не срастается. Хотя, с моей точки зрения, пока
здесь вообще ничего невозможно понять.
Дед вроде бы дал «добро» на мое участие в деле. Иными
словами, он желал бы знать, что происходит, а чтобы ответить на этот вопрос,
необходимо выяснить, кто и по какой причине убил этого несчастного парня. О
причине я более-менее догадываюсь, если убиенный всерьез говорил о киллере и
медсестре не показалось, а ему не привиделось в бреду. Но если спецслужбы не
желают замечать очевидных вещей, следовательно, у них есть свой интерес. Какой?
То есть, по большому счету, мне это по фигу, но если это имеет отношение к
Деду, то уже нет. Спецслужбы тоже ходят под богом, и Дед об их деятельности обязан
знать, однако он дал мне задание, идущее вразрез с их интересами. Либо старый
змей по обыкновению мудрит и затевает чрезвычайно сложную комбинацию, которую
я, по скудоумию, разгадать не берусь, либо получается страшненько: кто-то
действительно задумал его убрать. Причем этот «кто-то» так могуществен, что не
только имеет связи в соответственных кругах, но и может их задействовать,
наплевав на то, что Дед местный бог. Тогда реакция Деда вполне естественна, он
хочет, чтобы расследованием занялась я, потому что никому не может доверять.
Я даже не знала, какая из версий мне не нравится больше. Тут
я очнулась от тяжких дум, потому что свернула на проспект Космонавтов. Нужный
мне дом оказался возле универмага, я въехала во двор и без труда пристроила
машину. Двор, куда выходили подъезды двух девятиэтажек, был пуст, если не
считать «Москвича», притулившегося возле кустов сирени. Но, судя по внешнему
виду, ему уже лет тридцать, и десять из них он стоит здесь, как крейсер
«Аврора», на вечной стоянке. Народ еще вчера рванул на родные дачи, так что
город непривычно тихий, а дворы пусты.
Я подошла к подъезду, с опозданием вспомнив, что код
подъездного замка мне неизвестен. Но тут выяснилось, что замка на двери нет, то
есть он был когда-то, но теперь вместо него в двери зияла дыра. Я решила
рассматривать это как намек на везение.
Лифт не работал, но Юра жил на четвертом этаже, так что на
судьбу жаловаться не стоило. Вскоре я звонила в дверь, прикидывая, повезет или
нет. За дверью раздались шаги, затем щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В
образовавшуюся щель на меня недобро смотрел Юра.
— Чего надо? — спросил он. Потом, должно быть,
узнал меня, не подобрел, но заговорил вежливее:
— В чем дело?
— Дело все в том же, — вздохнула я и добавила:
— Поговорить надо.
— Так уже… Выходной сегодня, и я плохо себя чувствую.
