— Где, где, в Караганде, — ворчливо ответила я,
потому что связываться с дураками не хотела.
— Чего? — рыкнул он, не особо напугав меня, а я
задвинула ему в лоб пивной кружкой, он взвизгнул и вскинул руки. Отобрать у
него пистолет оказалось пустячным делом. Парень так был поражен данным обстоятельством,
что просто стоял и таращил на меня глаза, одной рукой потирая лоб. К некоторому
моему удивлению, пистолет оказался настоящим. Дружки вожака продолжали
демонстрировать серьезность намерений и шныряли по проходам. У меня создалось
впечатление, что они кого-то высматривают. Примерно к этому моменту вожак обрел
дар речи и гневно взревел, пришлось продемонстрировать ему его же собственное
оружие, после чего он впал в задумчивость, взглянул на дружков с тоской и
отчаянием и попросил:
— Отдай, а?
— Еще чего, — ответила я сурово. — Кстати,
если ты ищешь Славика, то он нас покинул.
— Чего? — опешил здоровяк и даже попятился. —
Никого я не ищу.
Он явно решил смыться, пока дружки продолжали резвиться с
чужими сумками, но стратегическое отступление было пресечено. До того тихо
сидевший Стас, с интересом наблюдавший за развитием событий, ловко поставил ему
подножку, и вожак растянулся на полу, выкрикивая что-то нецензурное. Дружки
пробежали по всему залу и наконец-то обратили внимание на бедственное положение
товарища, а также на пистолет, который я держала в руках. Я надеялась, что у
остальных нет оружия и они не затеют перестрелку: по виду они форменные
придурки, а от таких можно ждать чего угодно. Поэтому я очень обрадовалась
подмоге в лице двух молодых людей, которые появились в зале. Надо полагать, это
была охрана заведения. Увидев и оценив ситуацию, все пятеро взревели и
бросились к двери.
— А ты куда? — разозлилась я, ухватив вожака за
куртку, и на всякий случай заехала ему пистолетом в ухо. Он обмяк и больше
хлопот не доставлял. Зато дружки совершенно ополоумели и, вместо того чтобы
смыться, пока не появилась милиция, бросились на выручку вожаку. Как видно, их
связывала нежная дружба, а может, и правда мухоморов объелись.
Надо сказать, что к тому моменту все в зале орали и
бестолково бегали, что огорчило меня. В такой суматохе смыться легче легкого, а
я даже не знаю, кого ловить. Но тут доблестная четверка подскочила ко мне и
попыталась умыкнуть вождя. Пистолет в моей руке на них впечатления не произвел,
я логично заключила, что он не заряжен, в чем и убедилась через три секунды. Ко
мне ребята вроде бы претензий не имели, по крайней мере, на меня время тратить
не стали, подхватили вожака, а я вздохнула. В рукопашном бою у меня нет никаких
шансов, а отдавать вожака было жалко. Очень хотелось с ним потолковать. И тут в
дело вновь вмешался Стас. Легко поднявшись, он очень ловко уложил двоих парней,
что прикрывали стратегическое бегство, сократив тем самым численность их
популяции до безопасного уровня. Подскочившие охранники доблестно сошлись
грудью с теми, кто выносил вожака. Пришедшие в себя граждане приняли самое
деятельное участие в задержании преступников, особенно старалась девица лет
семнадцати, которая, вспорхнув на спину одному из поверженных, молотила его по
голове сумкой, точно на барабане играла, приговаривая в такт:
— Сволочь, сумку спер, а там стипендия.
— Разделяю ваше возмущение, — обратился к ней
Стас. — Но боюсь, его голова треснет при таком интенсивном воспитании.
В ожидании милиции я успела переброситься парой слов с
охраной. Парни на входе вели себя скромно, оттого их и пустили в приличное
место, не ожидая от них пакостей. Прибежавшая официантка сообщила об
ограблении, и охрана бросилась сюда. Все было до того глупо, что хотелось
плакать.
Пока я беседовала с молодыми людьми. Стас читал газету,
однако все-таки наблюдал за мной. Лишь только мы закончили обмен мнениями, он
тут же спросил:
— Вы служите в полиции?
— Хуже. Люблю совать нос не в свое дело.
— У вас это здорово получается.
— Вы тоже охотно участвовали в нашем стихийном
празднике.
— Просто хотел помочь красивой девушке, —
улыбнулся он.
Тут в зале появилась милиция, и разговор пришлось прервать.
Граждан успокоили и попросили не расходиться. Я достала мобильный и набрала
номер Вешнякова. Мой добрый друг прибыл в рекордно короткие сроки. Я как раз
беседовала с лейтенантом, когда Артем, тяжело дыша и сурово хмурясь, возник в
зале. Обнаружив меня в добром здравии, он заметно подобрел.
— За что людей обидела? — ворчливо поинтересовался
он.
— Вот этот тип хотел забрать мою сумку, — кивнула
я на вожака, которого с трудом привели в чувство.
— С ума он сошел, что ли? — удивился Артем и
повернулся к парню:
— Повезло тебе, легко отделался.
— Сука отмороженная, — обиженно заявил тот.
Артем легонько ткнул его в солнечное сплетение, парень
ойкнул, и недавние усилия граждан привести его в чувство пошли насмарку.
Тут в зал влетел запыхавшийся охранник, огляделся, выискивая
главного среди милиционеров, и, безошибочно определив такового в Артеме, что-то
зашептал ему на ухо. Лицо Артем страдальчески скривилось.
— Отойдем-ка в сторонку, — сказал он мне.
— Труп? — спросила я. Артем закурил. Я завистливо
посмотрела на него, затем взяла с ближайшего стола зубочистку и принялась ее
грызть.
— Труп, — горестно кивнул он. — Думаешь, эти?
— Не думаю, — ответила я. — Если ты про труп
в сортире, конечно. Или есть еще один?
— Типун тебе на язык, — отмахнулся Артем. —
Накаркаешь. Мне и одного — за глаза. Ох, как мне все это не нравится.
— Кому могут нравиться трупы? — резонно заметила
я. Артем поморщился.
— Труп полбеды. Ты мне лучше скажи, почему в зале в
столь значимый день не оказалось ни одного мента?
— Потому что информации, то есть бреду раненого
Шестакова, не придали значения.
— Вот-вот. Оттого мне здесь все и не нравится.
Разумеется, мне тоже не нравилось. Придали значение или нет,
но проверить были обязаны, особенно если речь идет о киллере, причем из
дорогих. Опять же дурацкое ограбление не шло из головы.
— Пойду попробую поговорить со своим другом, раз уж он
начал проявлять признаки жизни, — сказала я. — А ты займись парнем в
водолазке.
— А что такое? — насторожился Артем.
— Лезет в герои. А я героев не люблю. Меня в детстве не
правильно воспитывали.
