* * *
Мы дождались прибытия оперативной группы, устроившись в
коридоре. Пока нам никто не мешал, я решила поговорить с милиционером, что
дежурил возле палаты. С разнесчастным видом он уже раз двадцать повторил:
— Там все тихо было, а в палату мне нельзя.
— Никакого шороха, который мог бы насторожить? —
вмешался Ларионов. Парень отчаянно замотал головой. Стало ясно: мы напрасно
теряем время.
— Кого ты видел в коридоре? — на всякий случай
поинтересовалась я. На этот раз он ответил вполне осмысленно:
— Я три часа на посту. За это время в палату четыре
раза сестричка заходила, Наташа, и два раза врач.
— Кто конкретно?
— Фамилии не знаю, этот, с бородкой. Но он точно врач,
я его и вчера видел.
Я отправилась в ординаторскую искать врача с бородкой.
Обстановка в ординаторской была близка к истерической, на меня смотрели
настороженно. Мужчина лет сорока с бородкой клинышком счел нужным заметить:
— Черт знает что творится. Куда милиция смотрит?
— В основном в сторону прокуратуры, — ответила,
плюхнувшись на кушетку и с опозданием сообразив, что мое чувство юмора здесь по
меньшей мере нечестно. Впрочем, один мой приятель, сейчас вроде бы покойник,
утверждал, что с этим чувством у меня напряг и острю я на слабую троечку.
Наверное, так и есть. — Простите, как вас зовут? — обратилась я к
мужчине.
— Олег Валентинович.
— Очень приятно. Олег Валентинович, в котором часу вы
заходили в третью палату?
— Заходил дважды. — Он взглянул на часы. —
Второй раз тридцать минут назад и примерно за полтора часа до этого.
— Значит, тридцать минут назад парень был жив, —
пробормотала я.
— Разумеется. Хотя его состояние не внушало особых
надежд. Так что стрелять в него не было никакого смысла, — серьезно
добавил он.
— Извините, — поднялась я, сообразив, что ничего
интересного более не услышу, и покинула ординаторскую. Ларионов курил на
лестничной клетке.
— Ну, что? — спросил он.
— Опоздали минут на тридцать, — вздохнула я.
— Вот черт, — покачал он головой.
— Запись его речей в бреду у тебя есть? —
поинтересовалась я.
— Кончай, а? — разозлился он.
— Что, никто не догадался сунуть парню под нос
диктофончик, чтобы запечатлеть его слова для потомков?
— Я обо всем узнал только вчера, — начал
оправдываться Ларионов, хотя вполне мог послать меня к черту. — Встретился
со своим приятелем, и поначалу его рассказ впечатления на меня не произвел.
Потом я вдруг…
— Да-да, тебя охватило беспокойство.
— Охватило. Я приехал сюда, распорядился поставить
охрану. Менты и до этого не додумались, — сказал он с некоторой гордостью
за себя и презрением к милиции, поморщился и продолжил:
— На самом деле все, что он болтал, не производило
серьезного впечатления. Привезли какого-то типа, чуть ли не бомжа, с пробитой
башкой, ну, болтал чего-то в бреду…
— Жаль, что теперь невозможно узнать, что же конкретно
он болтал.
Тут снизу послышались шаги. По лестнице довольно шумно
поднимались трое мужчин. Всех троих я неплохо знала, оттого наша встреча вышла
теплой.
— О, какие люди в Голливуде, — раздвинув рот до
ушей, приветствовал меня Сергеев.
— Очень смешно, — ответила я.
— Уже не очень, — покачал он головой, — раз
наша власть в вашем лице, так сказать, почтила. Ну что, хлопнули
соколика? — спросил Сергеев, закуривая. Его спутники, поздоровавшись с
нами, направились в отделение.
— Хлопнули, — кивнула я.
— Прибавил, гад, работы.
— От них только пакости и жди, — опять кивнула
я. — Нет бы жили себе спокойно, дали отдых ментам.
— Ладно, ладно, — засмеялся он. — Все менты
ленивые, тупые и ни на что не годные Мне об этом жена каждый день твердит.
— Умная женщина. Установили, что это за тип? —
спросила я.
Сергеев покачал головой:
— Скорее всего, кто-то из приезжих. Нашли его в
подворотне, возле пивнушки на Герцена. Форменный бомж. Его вполне могли
отделать без особой причины, то есть для местного контингента причина, конечно,
наиважнейшая: бутылку не поделили. Но потом сестра разобрала в его бормотании
слово «киллер» и позвонила нам, проявила бдительность. Я приехал, послушал.
Вроде бред, а вроде похоже на правду.
— Что конкретно он сказал? — поторопила я.
— Болтал о киллере, о встрече в баре…
— В каком баре, когда?
— Бар «Витязь». Не знаю, где такой. Наверное,
забегаловка из самых паршивых. При мне дату не называл, но медсестра
утверждает, что это двадцать первого мая, после девяти вечера.
— И из его слов следовало, что там произойдет встреча с
киллером?
— Не-а, — покачал головой Сергеев. — Ничего
из его слов не следовало. Нормальный бред, то одно пробормочет, то другое. При
известном старании можно, конечно, понять и так: «К нам едет киллер, и ждать
его следует в баре „Витязь“ двадцать первого мая после девяти». — «При
известном старании» он выделил и выразительно взглянул на Ларионова. Тот
усмехнулся, а Сергеев продолжил:
— Теперь, когда парня замочили, его бред лично у меня
вызывает уважение и даже трепет.
— Скоморох, — буркнул Ларионов, а Сергеев
вздохнул:
— Ну не было, не было в его словах ничего такого, что
могло бы всерьез насторожить. А то, что медсестра рассказала… может, правда
болтал, а может, она присочинила, насмотревшись детективов.
— Задницу от стула оторвать было лень, так и
скажи, — проворчал Ларионов.
— Виноват, исправлюсь, — отозвался Сергеев. —
Что ж, пойдем глянем, что бог послал.
— Топай, — ответил мой спутник. — Мы уже
насмотрелись.
Сергеев отправился вслед за коллегами, а Ларионов
усмехнулся:
— Видела работничков?
— Сергеев мент правильный, дело свое знает, а то, что
лишней работы не ищет, так это вполне понятно. Я ее, к примеру, тоже не ищу.
