Я улыбнулась и плюхнулась на сиденье, завела машину и
махнула ребятам рукой. До места встречи на машине — минут пятнадцать. Я решила,
что портить вчерашнему имениннику настроение кислой физиономией непростительный
грех, и, выбросив из головы Тагаева, подумала о том, как замечательно
встретиться с друзьями, и прочее в том же духе. После этих упражнений оптимизма
во мне заметно прибавилось.
Я заскочила в винный погребок, купила Лялину в подарок
бутылку коньяка, который он очень уважал, хотя и водку пил с удовольствием.
Подъехала к бару, припарковала машину и, нацепив на физиономию улыбку,
направилась к двери. Бар был большим, с двумя бильярдными залами, но при этом
очень уютным. Пространство бара было поделено резными перегородками, желающие
смотрели футбол на огромном экране недалеко от стойки, а кому футбол был
неинтересен, могли спокойно поговорить.
Лялин очень любил это заведение, и с некоторых пор оно стало
местом наших нечастых встреч. Я вошла и огляделась, высматривая своих друзей.
Сегодня здесь. не было многолюдно, однако из-за перегородок обнаружить Лялина
оказалось не так-то просто. Я достала телефон с намерением позвонить, но тут
очам моим предстал молодой человек и с улыбкой произнес:
— Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Позвольте я вас
провожу.
Как всегда, я недооценила свою популярность в родном городе.
Я широко известна среди собак, вышибал и официантов. Прочие граждане тоже не
оставляют меня своим вниманием.
Вслед за молодым человеком я миновала бильярдный зал и
наконец-то увидела своих друзей. Лялин сидел, откинувшись в кресле с бокалом
пива в руке, напротив с довольным видом устроился Вешняков.
Вешняков заметил меня первым, расплылся в улыбке и заявил:
— Красавица.
— Точно, — кивнул Лялин, поворачиваясь ко мне:
— Чем старше становлюсь, тем труднее лицезреть такую
красоту платонически. К чему ты хотела припасть?
— К могучей груди, — ответила я. Мужчины
поднялись, и к груди Лялина я все-таки припала, удостоилась объятий и братского
поцелуя.
— Хорошо выглядишь, — сказал он серьезно, должно
быть, решив, что я остро нуждаюсь в комплименте. Вешняков, продолжая улыбаться,
запечатлел поцелуй на моей щеке и вернулся к пиву. — Что будешь
пить? — деловито спросил Лялин.
— То же, что и вы.
— Я так и думал, — усмехнулся он. — И все уже
заказал. Ну что, други милые, можете поздравлять.
Мы, конечно, поздравили, я вручила ему коньяк, выпили и
закусили.
— Надо чаще встречаться, — выдал ценную мысль
Вешняков где-то через час. Чувствовалось, что он абсолютно доволен собой и
миром. Во мне вдруг заговорила совесть: не хотелось нарушать эту идиллию,
оттого со своими новостями я не спешила, слушала чужие.
Лялин, который трудился в охранной фирме, после того, как
два года назад покинул дом с колоннами, особо новостями не баловал. Похвалился
успехами сына, учившегося в Англии, пожаловался на дочь, влюбившуюся весьма
некстати, потому что экзамены на носу, и кивнул на Вешнякова:
— Глянь, как нашего подполковника от самодовольства
распирает. Как звание получил, совершенно другим человеком стал. Брюхо
отрастил, морда круглая, взгляд сытый. Сразу видно: мент.
— А раньше что, не видно было? — хмыкнул Вешняков.
— И раньше репа твоя лучше всякой визитной карточки
была, но до получения долгожданного звания ты выглядел ментом-трудягой, а
теперь барином.
— На себя посмотри, — фыркнул Вешняков, и оба
засмеялись.
— Хорошо, хоть не ноет, — сказала я.
— А чего ему теперь ныть, он у нас начальник, —
подмигнул Лялин.
Артем скривил несчастную физиономию и махнул рукой:
— Надо мной еще начальников пруд пруди. И каждый
норовит шею намылить.
— Обижают сироту, — поддакнул Олег.
— Не может человек не жаловаться, хоть генерала ему
дай, — посетовала я.
Артем тут же ответил:
— И над генералом начальства полно.
— О господи, значит, будешь стонать до скончания
века, — ужаснулась я.
— Брюхо и вправду растет, — с тоской заметил
Артем. — Моя говорит, надо больше двигаться. Потащила меня к теще, грядки
копать. Еле-еле сбежал в последний момент. Как раз Мишу Молчуна грохнули. Ну, я
своей и говорю: отменяются грядки, видишь, что в городе творится.
— Выходит, тебе Молчуну надо спасибо сказать, —
засмеялась я.
— Не ему, а тому, кто избавил его от земных хлопот. Но
спасибо говорить не хочется, от грядок спас, так на работе одна нервотрепка.'
— Убийство заказное, тебе что за головная боль? —
удивился Лялин.
— Ты что, не знаешь наших отцов-командиров? ЧП, куда
смотрели, сограждане в панике, короче, шею мылили по полной, точно это я его
пристрелил. Хотя всем прекрасно известно… — Тут Вешняков вдруг поперхнулся, а
Лялин одарил его недобрым взглядом, который не укрылся от меня. Лялин тут же
оптимистично заметил:
— Ничего, справишься.
— Да бог с ними со всеми, — вздохнул Вешняков,
потянувшись к коньяку. — И с Молчуном, и с начальством. Давайте лучше за
именинника выпьем.
Мы, конечно, выпили. Закусывая, я приглядывалась к своим
друзьям. Лялин мужик крупный. И хотя он любил прикинуться сиротой, намекая на
старость, но мог дать фору многим молодым. Кулаки-кувалды выглядели в высшей
степени внушительно. Болтали, что Лялин легко гнет подковы. Я как-то раз
попросила продемонстрировать, меня вежливо послали с формулировкой «глупостями
не занимаюсь», но я не сомневалась, что подковы для него ерунда. Однако
недюжинная сила далеко не единственное достоинство Лялина. Прежде всего он был
наделен умом, большим и светлым, к тому же умудрился остаться порядочным
человеком, что было вещью едва ли не фантастической, коли уж он несколько лет
проработал начальником охраны Деда (каковы наши политики, никому объяснять не
надо), и за это я Лялина особенно уважала. Он имел большие возможности для
личного обогащения, занимая этот пост, но не воспользовался ими. Мало того,
ничуть об этом не жалел. А когда решил, что Дед слегка перегнул палку (на самом
деле не слегка, конечно), Лялин покинул теплое местечко, что смог бы далеко не
каждый, и ушел в охранную фирму. Правда, и там не бедствовал, потому что
хозяину было доподлинно известно, какое сокровище удалось ему к себе заманить.
