— Согласен, Ларионов идиот, — совершенно
неожиданно кивнул Дед. — Но сейчас у меня нет ни малейшего желания
обсуждать все это.
Я вздохнула и устроилась в кресле рядом с ним.
— Знаешь, я действительно думала, что тебе грозит
опасность. А еще я думала, что если вы вцепитесь друг другу в горло… Мне-то
тогда что делать?
— Я понимаю, — вздохнул Дед и даже предпринял
попытку меня обнять.
— Да ни черта ты не понимаешь, — разозлилась
я. — Почему бы тебе не сказать мне тогда: слухи о том, что между нами
пробежала черная кошка, сущая ерунда. Разумеется, я огорчен твоим выбором, но
бизнес есть бизнес, и эмоции здесь не в счет. Оттого идея избавиться от Тагаева
мне совершенно не симпатична.
— А ты бы мне поверила? — помолчав немного,
спросил Дед. — Скажи я тогда это в своем кабинете, ты бы мне поверила? Ты
ведь была убеждена, что я готов упечь его в тюрьму, даже не особо интересуясь
за что.
Конечно, в его словах была истина. Наверное, не поверила бы.
Усомнилась бы точно. Слишком часто его слова были далеки от его же истинных
намерений, вот я и подвергала их сомнению. Иногда это было вполне разумно, но в
этот раз я ткнула пальцем в небо. Дед, услышав от меня о появлении киллера,
вряд ли был уверен, что явился он за Тагаевым, но, должно быть, такую
возможность допускал, оттого и отправил меня по следу, а заодно внес свою лепту
во всеобщую путаницу. Это его любимая тактика: бросить пробный камешек и
посмотреть, что получится. Получилось много чего.
— Ладно, — вздохнула я. — Будем считать, что
я не права, а ты, как всегда…
Он покачал головой с такой душевной мукой, что на какое-то
мгновение мне стало его жаль, хотя и мука эта могла быть всего лишь
просчитанным ходом, мне ли не знать? В этом весь Дед, Но, даже прекрасно зная
об этом, я время от времени ловлюсь на его выкрутасы.
— Ты ничего не поняла…
— Я поняла.. Ты обо мне беспокоился, ночей не спал, а я
свинья неблагодарная.
— Кто этот парень? — спросил Дед, кивнув в сторону
гостиной. Его способность мгновенно менять тему разговора меня тоже давно не
удивляла. — Что у тебя с ним?
— В каком смысле? — прикинулась я дурочкой.
— Он ведь живет в твоем доме?
— В любом другом ему шею намылят. Он умудрился
рассориться со всей городской шпаной.
— И как, по-твоему, к этому отнесется Тагаев?
— А тебя это волнует? — задала я встречный вопрос.
— Меня волнует твое будущее. И я бы хотел, чтобы ты
серьезно…
— Ты хотел, чтобы мы расстались с Тимуром, —
напомнила я. — Теперь ты чего хочешь?
— На смену ему тут же появляется этот тип. Ты хоть
что-нибудь о нем знаешь? Сколько вы знакомы?
— С таким отношением мне никогда не выйти замуж, —
пробормотала я. — Успокойся, я не собираюсь бежать за ним на край света и
оставлять Тимура тоже не собираюсь. Теперь, когда мой выбор уже не бросит тень
на всю твою команду, я вполне могу связать с Тимуром свою судьбу вполне
официально. — Идея Деду явно не приглянулась, а я ядовито продолжила:
— Или ты убежден, что из тюрьмы ему не выйти? —
Это понравилось ему еще меньше.
— Если он виновен… — сурово начал он, но даже его эта
мысль не увлекла. — Иногда очень трудно поверить в очевидные вещи, —
подумав, изрек он.
— Ты хочешь сказать, что Тагаев убил девушку?
— Разве есть другие подозреваемые?
Я отошла к окну и поглядела на деревья в парке.
— Не хочу критиковать твои действия, — непривычно
мягко заговорил Дед, — но пока ты добилась только одного: в городе
назревает бандитская война, которую мы и в худшие годы смогли счастливо
избежать. Не мне тебе говорить, что благими намерениями выстлана дорога в ад.
Очень удобно действовать, как велит сердце, гораздо сложнее поступать
правильно.
— Ты человек государственный и мыслишь
масштабно, — съязвила я. — А я…
— Вот именно, — перебил Дед, вздохнул и заговорил
тихо и доверительно:
— Больше всего на свете я хотел бы видеть его в тюрьме.
А еще лучше — на кладбище. Я ненавижу его так, как только может ненавидеть один
мужчина другого. Он отобрал у меня самое дорогое — тебя, хуже того, он не
сделал тебя счастливой. Это я тебе говорю как частное лицо, а теперь… сделай
все возможное, чтобы его вытащить. Я прошу об этом тебя, потому что только тебе
могу доверять. Несмотря на всю ту глупость, что сидит у тебя в башке, на твои
вымышленные обязательства по отношению к нему и прочую чушь, я знаю, ты не
станешь запихивать в тюрьму невиновного, лишь бы освободить своего любовника.
Тут кое-кто уже готов расстараться… Если он виновен, значит, виновен, если нет…
Дед поднялся и пошел в холл, я последовала за ним, наблюдая,
как он обувается. Ни он, ни я более не произнесли ни слова. На прощание он
все-таки по-отечески поцеловал меня и удалился. Я задумалась, чего в его словах
больше: откровенности или хитрости. Теперь вроде бы все зависит от меня:
останется Тагаев в тюрьме — Дед избавится от душевных переживаний, не останется
— душевные переживания никуда не денутся, зато в городе будет тишь и благодать.
В любом случае старый змей в выигрыше.
— Кто это был? — заглядывая в кухню, спросил Стас.
— Мой бывший работодатель.
— Звал назад?
— Сообщил, что мои дурацкие действия нанесли серьезный
урон.
— Ему?
— И ему тоже. Вот что, мне надо навестить одну
старушку.
— Можно нам поехать с тобой?
— Ты что, боишься оставаться один? — удивилась я.
— Конечно, у тебя кругом враги, теперь и у меня тоже.
— Поехали, — не стала я спорить.
* * *
Торчина Анна Григорьевна сама открыла нам дверь. На вид ей
было никак не меньше восьмидесяти, седенькая, сгорбленная, в очках с
толстенными линзами. Ее вид, однако, не вызывал уныния и скверных мыслей о
грозящей старости. Напротив, старушка казалась довольной жизнью и вкуса к ней
явно не потеряла.
— Вы Оля? — спросила она, улыбнулась и добавила:
— Проходите.
Полчаса назад я позвонила ей, чтобы договориться о встрече.
Стаса с Сашкой я оставила в машине, чтобы не смущать старушку.
— Вот сюда… сейчас будем чай пить.
