Дорогой Арчи!
Очень жаль, что ты угодил в тюрьму. Надеюсь — ненадолго. Приехал Марко Вукчич, и я уезжаю с ним — буду у него работать за полторы тысячи в неделю. От мистера Вульфа никаких известий. Молю Бога, чтобы он был жив и здоров, и считаю, что ты должен отыскать его, несмотря на все запреты. Банку с сардинками я выбросил и перестал заказывать молоко.
Всего доброго и с наилучшими пожеланиями. Фриц. 1 час 35 мин. пополудни.
Я с удовлетворением отметил, что он, как было у нас заведено, не забыл поставить время. Меня тронуло также то, что записку ко мне он закончил теми же словами, что и Вульф. Тем не менее, после проведенной в каталажке ночи такой прием обескураживал. Не говоря уж о том, что целых пять часов никто не отвечал на телефонные звонки — подобного за все годы, что я здесь работал и жил, не случалось ни разу. Если только Теодор…
Я метнулся к ступенькам, вихрем взлетел на три пролета и ворвался в оранжерею. Сделав один шаг в теплицу, я остановился и огляделся по сторонам. Увиденное потрясло меня даже больше, чем год назад, когда нашу оранжерею обстреляли из крупнокалиберных пулеметов. Тогда после них оставались хотя бы разгром и беспорядок: теперь же моему взору открывались безжизненно голые скамейки и опустевшие стеллажи. Добрую минуту я простоял, словно громом пораженный. Потом прошел дальше: через центральную комнату, холодильную камеру, питомник, поливочную и комнату Теодора — везде было пусто и голо, хоть шаром покати. Хьюитт должен был прислать целую армию, чтобы вывезти все за один день, подумал я, направляясь вниз.
На кухне меня ждала еще одна записка от Фрица, подлиннее предыдущей, в которой перечислялись все телефонные звонки и всякие разности. Пошарив в холодильнике, я остановил выбор на баночке с домашним паштетом, вермонтском сыре и молоке. Когда я уселся за стол и приступил к трапезе, одновременно просматривая вечернюю газету, мои уши продолжали прислушиваться — не к чему-нибудь особенному, просто так, по привычке. В нашем доме никогда не было шумно, но подобной тишины я даже припомнить не мог. Кажется, и машины перестали проезжать мимо, а те, что проезжали, должно быть, сбрасывали скорость.
Закончив ужинать и убрав со стола, я обошел столовую, кабинет, прихожую, спустился в подвал, заглянул в комнату Фрица, потом поднялся в покои Вульфа и, наконец, еще на один этаж — в свою комнату. Раздеваясь, чтобы принять ванну и смыть с себя тюремный запах, я подумал, что самое нелепое в моем дурацком положении не то, что именно я чувствовал, а то, что я даже не знал, что именно я должен чувствовать. Одно дело, если мне и впрямь не суждено вновь увидеть Вульфа — тогда все однозначно печально; но, предположим, что у меня из-за этого застрял комок в горле и я сижу и распускаю нюни, а тут открывается дверь и кто-то входит: показывать ли мне вид, что я скуксился? А вдруг войдет сам Вульф? Вот ведь где закавыка. Хорош я буду, если раскисну, а он откуда-то возникнет и начнет читать мораль.
После того как я принял ванну, побрился, облачился в свежую пижаму и ответил на пару звонков назойливых репортеров, а потом прошаркал в кабинет и немного поковырялся там, кое-кто и вправду вошел. Услышав, что парадную дверь открывают, я рванулся в прихожую, как будто рассчитывал на новую партию колбасы, и узнал Фрица. Тот запер за собой дверь, повернулся и, увидев меня, радостно осклабился.
— А! Арчи! Ты сбежал?
— Меня выпустили под залог. — Он выразил желание пожать мне руку, и я его ублажил. — Спасибо за записку. Как твоя новая работа?
— Ужасно. Но я держусь. Как мистер Вульф?
— Мне ничего не известно о мистере Вульфе. Я слопал полбанки паштета.
— Мистер Вукчич собирается продать наш дом. — Фриц уже не улыбался.
— Он собирается выставить его на продажу, а это не одно и то же.
— Возможно. — Фриц тяжело вздохнул. — Устал я. Мистер Вукчич сказал, что не будет возражать, если мне захочется ночевать здесь, но я должен спросить у тебя. Мне бы очень хотелось… Я так привык к своей комнате…
— Бога ради. Я тоже привык к своей. И собираюсь в ней жить, пока меня не выгонят.
— Отлично. — Он шагнул в сторону кухни, потом остановился и повернулся ко мне. — Ты попробуешь найти его?
— Нет! — Выкрикнув это, я почувствовал некоторое облегчение, поэтому заорал снова: — Ни за что!
Потом подошел к лестнице и устремился вверх.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Арчи.
Я уже преодолел один пролет, когда снизу послышался голос Фрица:
— Я приготовлю тебе завтрак! Мне только в десять уходить!
— Прекрасно! Так мы даже не заметим его отсутствия!
На следующий день, во вторник, времени кукситься у меня не было. Звонили без конца: то из газет, то бывшие клиенты, или друзья, или еще кто-нибудь. Позвонил и Кэлвин Лидс, который попросил меня приехать, но я сказал, что пока сыт по горло Вестчестером. Однако он настаивал, и я согласился принять его в два часа в кабинете Вульфа. Воспользовавшись звонком Лона Коэна из «Газетт», я спросил его о моем бывшем сокамернике, Максе Кристи. Лон — приличный парень, но ни один репортер на свете не ответит на самый пустяковый вопрос, не задав вам встречный, а то и два.
— Да так, просто любопытно, — ответил я. — Познакомились в тюрьме, на уик-энде, и он мне приглянулся. Вся биография мне ни к чему, а вот несколько фактиков из его личной жизни не помешают.
— Ссылаться будешь?
— Нет.
— Тогда слушай. Всплыл он недавно, но продвигается довольно резво. Акулы, правда, считают его мелкой сошкой. Насколько мне известно, в Нью-Йорке он занимается сейчас только арендованием комнат для временных жильцов. А вообще специализируется на уютных сборищах в предместье по уик-эндам.
— Карты, женщины или еще что-то?
— Все, на что мужчины готовы поставить деньги. Или просто потратить. Слышал, он завел дружбу с Малюткой Костиганом. Кстати, насколько тебе это важно знать? Стоит ли твое любопытство хорошего бифштекса? Либо же оно стоит адреса или телефона, по которому я разыщу Вульфа?
К тому времени я уже распрощался с желанием уверять кого бы то ни было, даже Лона Коэна, в том, что всегда говорю правду, так что я поблагодарил его и повесил трубку.
В утренней почте я обнаружил два чека, в том числе один от бывшего клиента, приславшего очередной взнос за то, что мы избавили его от шантажиста; с ними хлопот у меня не было, благо у нас имелся резиновый штамп для учета, но вот для того, чтобы заплатить по трем счетам, мне пришлось прокатиться на Пятьдесят четвертую улицу и проверить, функционирует ли уже генеральная доверенность, оформленная на Марко Вукчича. Выяснилось, что да (благодаря неусыпным стараниям Паркера), и, к моей радости, Марко подмахнул мне чек, даже не пикнув и не заглядывая в счета. Вздумай он меня проверять, клянусь Богом, я бы съехал и остановился в каком-нибудь отеле.
Кое-что мне еще предстояло сделать, например, позвонить Хьюитту на Лонг-Айленд и выяснить, благополучно ли добрались орхидеи и Теодор, потом договориться с телефонной компанией, чтобы регистрировали все звонки, обработать рапорт Фреда Дэркина по делу об отравленном письме — одному из оставшихся незаконченными, и так далее. Я едва успел со всем этим покончить, когда время подошло к двум, что означало появление Кэлвина Лидса.
