— Это место вполне пристойное, — сказал он Вулфу. — Даже для тебя, привыкшего к роскоши. Марко предпочитал готовить сам, но завтра я могу найти женщину.
— Не нужно, — сказал Вулф. — Я уезжаю.
Телезио возразил:
— Нет. Ты не должен.
— Напротив, я должен. Где мы можем найти Гвидо?
Телезио нахмурился:
— Ты действительно едешь?
— Да. Мне необходимо найти человека, который убил Марко. Я не могу легально попасть в Югославию, но среди этих скал и ущелий — какое это имеет значение?
— Большое. Самое худшее, что Белград может сделать Ниро Вулфу, — это выслать его из страны, но скалы и ущелья — это не Белград. И они не те, какими ты их помнишь. Например, там, у этой горы, находится убежище головорезов Тито, а через границу — албанских бандитов, которыми управляют русские. Они смогли убить Марко в Америке. Они убили твою дочь через несколько часов после того, как она ступила на этот берег. Возможно, она была неосторожна, но то, что собираешься сделать ты — появиться среди них в собственном обличье, — намного хуже. Если тебе так хочется совершить самоубийство, я помогу достать нож или ружье, что тебе больше нравится, тогда не нужно будет предпринимать рискованное путешествие по нашему морю, которое, как ты знаешь, часто бывает свирепым. Вот скажи мне — я трус?
— Нет, ты не трус.
— Это верно. Я очень смелый человек. Иногда я сам поражаюсь, сколько во мне отваги. Но ничто не заставит меня появиться днем или ночью между Цетинье и Скутари, в особенности к востоку, где граница проходит через горы. Был ли Марко трусом?
— Нет.
— Это правда. Но он никогда даже не помышлял о том, чтобы разворошить это гнездо предателей. — Телезио пожал плечами. — Это все, что я хотел сказать. К сожалению, тебя не будет в живых, чтобы подтвердить мою правоту. — Он поднял свой стакан и осушил его.
Вулф посмотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию, но сообразил, что я ничего не понимаю, и тяжело вздохнул.
— Все это хорошо, — сказал он Телезио, — но я не могу охотиться за убийцей, оставаясь на противоположном берегу Адриатического моря, и теперь, когда я забрался так далеко, я не собираюсь возвращаться домой. Мне надо подумать и обсудить это с мистером Гудвином. В любом случае мне нужен Гвидо. Как его фамилия?
— Гвидо Баттиста.
— Он лучше всех?
— Да. Не хочу сказать, что он святой; если составлять список святых, которых сегодня можно найти в округе, не наберешь и вот столько. — Он показал кончик мизинца.
— Ты можешь привести его сюда?
— Да, но на это уйдет время. Сегодня Вербное воскресенье. — Телезио встал. — Если вы голодны, кухня к вашим услугам и в буфете кое-что найдется. Вино есть, но нет пива. Марко рассказывал мне о твоем пристрастии к пиву, которое я не одобряю. Если позвонит телефон, подними трубку, и, если это я, я заговорю первым. Если в трубке молчат, то и ты не отвечай. Никто не должен сюда прийти. Прежде чем включить свет, плотно задерните занавески. О вашем приезде в Бари никому не известно, однако они достали Марко в Нью-Йорке. Моему другу не доставило бы удовольствия увидеть кровь на этом прекрасном розовом ковре. — Вдруг он засмеялся. — Особенно в таком количестве. Я найду Гвидо.
Он ушел. Раздался стук наружной двери, а затем дверцы «Фиата». Телезио развернулся во дворе и выехал на улицу.
Я посмотрел на Вулфа.
— Это очаровательно, — горько сказал я.
Он меня не слышал. Глаза его были закрыты. Он не мог удобно откинуться на кушетке, поэтому наклонился вперед.
— Я знаю, вы что-то обдумываете, — сказал я ему. — А я сижу рядом, и мне обдумывать нечего. Вы много лет учили меня делать информативные доклады, и я оценил бы, если бы вы подали мне пример.
Он поднял голову и открыл глаза.
— Мы попали в неприятное положение.
— Мы в нем находимся уже месяц. Мне нужно знать, о чем говорил Телезио, с самого начала.
— Не имеет смысла. Около часа мы просто болтали.
— Хорошо, это может подождать. Тогда начните с того места, когда он поднял тост за Карлу.
Вулф так и сделал. Пару раз я заподозрил, что он что-то пропускает, и обращал на это его внимание, но в целом я оценил его доклад как приемлемый. Закончив, он взял свой стакан и выпил. Я откинул голову назад и посмотрел на него свысока:
— Учитывая выпитое, я, возможно, буду выражать свои мысли не очень четко, но, похоже, у нас три варианта. Первый — остаться здесь и никуда не ехать. Второй — вернуться домой и все забыть. И последний — поехать в Черногорию, чтобы нас убили. Никогда не оказывался перед менее привлекательным выбором.
— Я тоже. — Он поставил стакан и вынул часы из жилетного кармана. — Сейчас половина восьмого, и я голоден. Пойду посмотрю, как дела у нас на кухне.
Он поднялся и вышел в ту же дверь, которой пользовался Телезио, когда ходил за вином и миндальными орешками. Я пошел за ним.
Конечно, это не было кухней с точки зрения «Спутника домохозяйки» или «Домоводства», но там была электрическая плита с четырьмя конфорками, а кастрюли и сковородки, висевшие на крючках, блистали чистотой. Вулф открыл дверцы буфета, ворча что-то себе под нос о консервных банках и цивилизации. Я спросил, нужна ли ему помощь, он отказался. Поэтому я ушел, взяв свою сумку, чтобы привести себя в порядок, и только тут сообразил, что не знаю, где ванная. Она оказалась наверху, но горячей воды в ней не было. Возможно, аппарат, стоявший в углу, был титаном, но прикрепленная к нему инструкция требовала знания языка, и, чтобы не звать Вулфа для ее расшифровки, я предпочел обойтись без воды. Вилка моей электробритвы не подходила к розетке, но даже если бы и подходила, было неясно, какое тут напряжение, поэтому я воспользовался безопасной бритвой. Когда я спустился вниз, в комнате было темно, но я задернул занавески, прежде чем включить свет. На кухне я нашел Вулфа, который при ярком свете лампы и открытом окне был занят приготовлением еды. Мне пришлось влезть на стул, чтобы задернуть занавески, но предварительно я не удержался от соответствующего замечания.
Мы ели на кухне за маленьким столом. Молока, разумеется, не было. Вулф сказал, что не советует пить воду из-под крана, но я рискнул. Сам он пил вино. В меню было только одно блюдо, которое он выкладывал из кастрюли. Попробовав его, я спросил, что это такое. Он ответил, что это соус «Тальярини», приготовленный из анчоусов, помидоров, чеснока, оливкового масла и перца, которые он нашел в буфете, сладкого базилика и петрушки из сада и римского сыра, обнаруженного в погребе. Я поинтересовался, как он нашел погреб, а он ответил: случайно, вспомнив местные обычаи. На самом деле он просто раздулся от гордости, и когда я положил себе третью порцию, то был готов согласиться, что он имеет на это право.
Пока я мыл посуду и прибирал на кухне, Вулф поднялся наверх со своей сумкой. Спустившись снова в комнату, он остановился и осмотрелся с тайной надеждой, что в его отсутствие кто-нибудь принес стул подходящего размера, не обнаружив такового, подошел к кушетке и сел на нее с кислым выражением лица.
