Встреча состоялась по приезде Гарримана в Мурманск, чтобы отметить наградами США и Англии некоторых русских, отличившихся в боях за северные территории. После непродолжительной беседы о кремлевских нравах, о русской погоде, транспорте он предупредил нового посла, что в Москве его ждет «тяжелая работа». Гарриман отвечал: «Я знаю, что будет трудно, но они всего лишь люди, эти русские». Позднее Гарриман практически встал на позиции предшественников (кроме Дэвиса) и признался: «Очень многие на Западе считали, что знают, как вести себя со Сталиным. Признаюсь, у меня не было полного иммунитета от этой заразной мысли». Прежде чем отправиться в Москву, Гарриману предстоит исполнить одно официальное поручение. Завтра он должен на пару с английским коллегой участвовать в награждении. Это были командующий Карельским фронтом генерал-полковник Фролов, его награждали крестом «За выдающиеся заслуги», и командующий Северным флотом адмирал Головко, его наградили Военно-морским крестом, и три русских морских офицера, их также награждали Военно-морским крестом. Награждение производится от имени президента США. Англичане расщедрились на орден Британской империи трех рангов со второго по четвертый.
И вот день награждения. Первым производил награждение Гарриман, он вначале зачитал хвалебное послание президента США Рузвельта. Далее – указ о награждении пяти особо отличившихся в боях с немецкими агрессорами и вручение орденов и медалей. Только отгремели аплодисменты, процесс награждения повторился. Теперь от лица английского короля награждение осуществлял посол Англии сэр Арчибальд. Как только награды были розданы, не менее полутора десятков американских и английских журналистов набросились на участников торжества со своими вопросами, основательно насев на непосредственных участников этих событий – контр-адмирала Лазарева и капитана первого ранга Лунина. Журналисты расспрашивали о подробностях разгрома фашистской эскадры и потоплении «Тирпица». Они уже по нескольку раз рассказывали об одном и том же, но эти дотошные писаки так и лезли со своими расспросами, так что у всех, а особенно у Лазарева было большое желание послать их по определенному адресу, но он побоялся, что они его не найдут.
– Адмирал, – к Лазареву подступил один из журналистов, – почему до последнего времени о вас нигде не было ни одного упоминания?
– А вы что, обо всех наших морских офицерах имеете сведения, вы, случайно, не из Интеллидженс сервис?
– Да нет, я являюсь корреспондентом «Дейли телеграф», – смутившись, пролепетал незадачливый писака.
– А я уж подумал, что тут люди из разведки изображают из себя журналистов.
И снова посыпались вопросы со стороны настырных:
– А не расскажете, что это за лодка К-119 и чем она отличается от других подлодок типа «К» и сколько побед на счету вашего соединения? А также сколько вы одержали побед лично?
– Я предлагаю вам сегодня после полудня съездить на военно-морскую базу в Ваенгу, и, если там у вас возникнут новые вопросы, я на них отвечу, а сейчас, извините, у меня неотложные дела, я вас оставляю.
После обеда делегации союзников было позволено посетить базу в Ваенге. Их привезли на место стоянки дублера. Желающих познакомиться с подлодкой провели на пирс, где она была пришвартована. На ней было то же название, а на рубке нарисовано около тридцати силуэтов кораблей, указывающих на достигнутые победы. Тут их встречали Лазарев с Луниным и Скворцов, в обязанности которого входило изображать теперешнего командира этой подводной лодки.
У пирса стояла на первый взгляд обычная подводная лодка, как и все остальные этого типа. Но вот позади ее рубки какая-то конструкция почему-то была закрыта брезентом.
– Вот, смотрите, на этой подводной лодке я начал воевать, как видите, она мало чем отличается от всех прочих этого типа. Обычная подводная лодка типа «К» (крейсерская), мы ее называем «Катюша». Строилась в Ленинграде по чуть измененному проекту, потому в официальных бумагах значилась как К-19 и перед войной имела высокую степень готовности. Когда началась война, было решено ее и еще одну К-52 тайно, в большой секретности, перевести по Беломорско-Балтийскому каналу на север и там ввести в строй. Эту операцию поручили мне, как командиру этой подлодки. В июле я повел ее по каналу, замаскировав под баржу с пиломатериалами. Пока мы вели ее к Белому морю, несколько раз садились на мель, несколько раз попадали под обстрел финских самолетов, но маскировка не подвела. Да и мы проявляли выдержку, не выдали себя ничем и ответного огня не открывали. Противник не догадался, что вместо баржи с пиломатериалами по каналу движется подводная лодка. Кое-какие повреждения мы получили, но трагедии не произошло. Хотя и пришлось становиться в Молотовске на ремонт повреждений, с последующей достройкой. Вот ее мы успели перевести втайне от противника, а вторую не удалось. Не успели.
– А почему эта подводная лодка так долго, почти год, нигде не упоминалась, будто ее и не существовало?
– Так ее только в июле прошлого года ввели в строй. Вы же знаете, судостроительный завод в Молотовске только строится, а его мощности – это не Ленинград, потому ее долго и не могли ввести в строй.
– Адмирал, в чем заключаются эти отличия от таких же подводных лодок? И что это у нее за конструкция на палубе, прикрытая брезентом?
– Да ничем она не отличается, ну разве что чуть изменили артиллерийское вооружение. Вместо малоэффективных 45-миллиметровых зенитных орудий установили один зенитный автомат и спаренный крупнокалиберный пулемет, для этого пришлось немного переделать ходовую рубку. Насчет конструкции под брезентом – это установка для пуска реактивных снарядов. Вам, наверное, известно об установках «катюша». Но это более мощный ее вариант, мы называем его «андрюша». А главное, нам удалось установить свой экспериментальный радар, с его помощью нам удавалось первыми обнаруживать противника, как его корабли, так и самолеты. Ну а в остальном нам просто везло, немцы не ожидали от нас таких согласованных действий. Вначале они нам давались с большим трудом, очень многое не получалось. Особенно не получалось взаимодействовать между собой. Но после нескольких месяцев напряженных совместных учебных и боевых походов в составе дивизиона ситуация начала выправляться.
– Почему она называется «Морской волк», кто придумал ей это имя?
– После первого успеха кто-то воскликнул, а мы что, хуже волков Дёница, они охотятся стаей, мы же одни на это стадо, и всех вырезали, а это были не безобидные овечки под охраной сторожевых псов. А это значит, наша подводная лодка – матерый волк, который охотится в одиночку, не боясь псов. Давайте мы свою подводную лодку назовем «Морской волк». Так и стали ее называть, а после второй удачной охоты это название было запечатлено на нашей рубке. В дальнейшем наш «Морской волк» стал вожаком стаи.
– Это, должно быть, не «Морской волк» стал вожаком, а адмирал Лазарев.
– Нет, я тогда еще не был адмиралом, меня «Морской волк» сделал адмиралом.
Мы поднялись на борт подводной лодки, некоторые представители общественных организаций и журналисты изъявили желание спуститься вниз, осмотреть ее изнутри и пообщаться с командой. Кто-то полез посмотреть, что на самом деле под брезентом, они и вправду увидели пусковую установку с восемью ракетами и больше ничего. Кто-то стал приставать к членам экипажа с расспросами. Хорошо, что мы на четверть заменили экипаж своими людьми, им есть что рассказать в рамках оговоренного сценария, остальные тоже проинструктированы, что можно говорить, а что нельзя. Будут изображать глухонемых. После того как представители союзников убыли восвояси, по лицам некоторых было видно, что они разочарованы показанным, они ожидали увидеть нечто другое. Но многие остались довольны, они увидели и подлодку, и героев подводников, тех, кто участвовали в разгроме эскадры, чем сами англичане не могли похвастаться. Их подводные силы не добивались таких результатов в течение одной операции, да и у американцев тоже не было таких громких побед. Наконец экскурсия закончилась, всех гостей отправили обратно в Мурманск, а меня ожидал катер, на котором я должен вернуться в Полярный.
