В старинном особняке князей Беломорско-Балтийских
происходила торжественная церемония открытия международной филателистической
выставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленные
представители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители и
представители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видом
стоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнуться
с бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не мог
пропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.
По залу с озабоченным видом прохаживались представители
охранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.
Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумя
причинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на время
экспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-то
называл пять миллионов долларов, кто-то десять, но сумма в любом случае была
значительная.
И второй, хотя на самом деле главной причиной было то, что
открытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц Гримландии
Фердинанд Август.
Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали об
этой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менее
интерес к выставке был обеспечен.
Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных и
вполголоса спросил:
— Почему пустили в зал собаку?
Действительно, на одном из самых почетных мест, всего в
нескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стояла
элегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Песик был древней
мексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в его
жилах текла по меньшей мере кровь личных собак императора Мексики.
— Дело в том, что это… — Охранник перешел на
шепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, но
отошел в другой конец зала.
По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналисты
оживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.
Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.
В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высоко
задрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительном
мундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразными
орденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнать
гримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страниц
городских и центральных газет.
По правую руку от Фердинанда Августа шел тоже весьма
известный человек, хотя держался он гораздо скромнее. Это был рослый, худощавый
мужчина с заметно поредевшими седыми волосами, которого хорошо знали в лицо
любители музыки на всех пяти континентах — выдающийся дирижер Вячеслав
Леонардович Томашевский, владелец «Розового Маврикия» и почетный председатель
филателистического общества.
Зато человека, который шел слева от принца, знали в лицо
только специалисты. Это был сутулый пожилой мужчина с густыми кустистыми
бровями и круглыми очками на мясистом носу — выдающийся гримландский
эксперт-филателист, который должен был сегодня, в присутствии прессы и публики,
подтвердить подлинность «Маврикия Томашевского».
Эксперт потирал маленькие мягкие ручки и спрашивал у
дирижера, когда же наконец он увидит его знаменитую марку.
— Вот она! — произнес Томашевский, гордым жестом
счастливого собственника указав на витрину с «Розовым Маврикием».
До этого момента взгляды всех присутствующих были прикованы
к вошедшим в зал персонам, поэтому никто не заметил, как крошечный песик
спрыгнул с рук хозяйки и перебрался поближе к центру зала. Там, в
непосредственной близости от витрины с маркой, стоял штатив с укрепленной на
нем телекамерой. Камера принадлежала центральному каналу и в данную секунду
снимала гримландского принца и его свиту. Песик обежал вокруг штатива, опутав
его опоры своим поводком. Провернув эту начальную стадию операции, песик на
секунду замер.
— Пуишечка, детка, ко мне! — вполголоса позвала
его хозяйка.
Чихуахуа стремглав бросился на ее голос, изо всех сил дернув
за поводок. Штатив покачнулся, накренился, и тяжелая камера с грохотом
обрушилась на витрину.
Сверхпрочное стекло, не выдержав удара, пошло трещинами и с жалобным
звоном разлетелось на куски.
В зале наступила тишина, какая бывает на море перед бурей.
Даже охранники замерли в растерянности, не зная, что
предпринять в такой неожиданной ситуации. Только какой-то сообразительный
фотограф раз за разом щелкал, снимая последствия происшествия.
И вдруг, когда шеф охраны уже отдавал какие-то приказы,
сверху, из-под потолка зала, на разбитую витрину спикировало что-то большое и
яркое.
Присутствующие ахнули, придвинулись…
Неопознанный летающий объект оказался большим разноцветным
попугаем. Приземлившись на край витрины, попугай наклонил голову набок и
хриплым пиратским голосом проорал:
— Полундр-ра! На абор-рдаж!
С этими словами он засунул клюв в витрину, схватил бесценную
марку и тут же взмыл под потолок.
— Держите попугая! — крикнул начальник охраны,
окидывая зал орлиным взором. — Не подпускать его к окнам! Не стрелять!
По своему практическому опыту шеф знал, что стрельба в
замкнутом помещении, наполненном людьми, заканчивается очень печально, и
предпочитал все проблемы решать без применения огнестрельного оружия.
В зале началась настоящая кутерьма.
Попугай кругами летал под потолком. На этот раз он молчал,
потому что его большой кривой клюв был занят маркой. Охранники носились между
публикой, подскакивая и пытаясь ухватить подлую птицу за хвост. Это было
безнадежное занятие, поскольку потолки в зале были не меньше четырех метров.
Журналисты опомнились и теперь вовсю снимали происходящее, понимая, что стали
свидетелями сенсации.
И только крошечный песик, заваривший всю эту кашу, спокойно
сидел на руках своей хозяйки и взирал на окружающий беспорядок с видом монаха,
случайно попавшего на рок-концерт.
— Пуишечка, детка, — озабоченно говорила ему
хозяйка, — только не бойся, я не дам тебя в обиду! Надо же, а мне
говорили, что здесь вполне приличное место!
Попугай тем временем приземлился на люстру, осторожно
положил марку рядом с собой и громко проорал:
— Ур-ра! Кар-рамба! Виктор-рия!
Начальник охраны вполголоса отдавал новые распоряжения.
Кто-то из его подчиненных уже тащил из хозяйственной части складную
металлическую лестницу. Заметив эти маневры, попугай распахнул крылья, истошно
выкрикнул:
— Кар-раул! Окр-ружают! — после чего подхватил
марку и снова пустился в свободный полет.
