– Пешка, – холодно ответил Август, – когда мне понадобится ваш совет, я непременно его попрошу. Офелия ван ден Берг превосходно справится с той задачей, какую я намерен ей поручить. Можете не командировать ее в мое распоряжение. Тогда я сочту, что вы помогаете преступнику – по неразумию, но помогаете.
– Хорошо, – выдавил Пешка. – Как хотите. Ежина я на всякий случай держу под рукой, если что – звоните сразу ему.
Я отметила, что Август назвал мое имя. Значит, догадался. Да и пусть, раз уж я решила с ним работать. Подумаешь, будет считать меня хамкой и стервой. Меня все считают хамкой и стервой. Мне ж не жить с ним, это всего лишь разовая командировка. В конце концов, мне тоже не очень-то приятно общаться с ним, но я ж готова стерпеть ради дела?
Вечер прошел в суете. Денег у меня было в обрез, но тут уж не до экономии. Поэтому я купила сто литров питьевой воды. Подогреть ее толком не удалось – расход электричества ограничивался так же сурово, как и водные траты. Ничего, помылась холодной. Зато на следующее утро я была идеально чистой и пушистой.
Уснуть не могла очень долго. Сказалось и перевозбуждение, и проклятые короткие сутки – еще короче, чем на Земле. Минувший год отвратительно повлиял на мою рабочую форму, я стала раздражительной, начались проблемы со сном. Надо бы заняться собой, что ли…
Сэнди Маккинби, кто бы мог подумать. Как его занесло сюда? Конечно, мэр мог просто разыскать его по рекомендации. Пешка сказал, что Август работает по договору с мэром, у которого два года назад убили старшую дочь и теперь, несмотря на все меры безопасности, украли младшего сына. Но Старушка Лили уверяет, что Август живет здесь. В Стравэлли. И в управлении частый гость. Мне повезло, что я не столкнулась с ним раньше. Ишь ты, снизошел, оценил рабочие качества. Ну да, он-то знает, какие они на самом деле. Ой, да ладно. Хватит злиться. Его пренебрежение выводило меня из себя так, словно Сэнди хоть когда-то для меня что-то значил. Смешно. Посторонний же человек. Подумаешь, сначала он казался мне замечательным парнем. И что? Да, разочаровалась. Мало ли в ком я разочаровывалась. Вон, красавчик Фридрих. Да если он завтра гордо пройдет мимо меня, не поздоровавшись, я забуду о нем через неделю.
Мы познакомились на втором курсе, и я приняла Сэнди за своего – простого парня, всего добившегося силой таланта, а не связями и деньгами родни. Двухметровый громила с детским непониманием шуток, роскошной гривой вечно спутанных пшеничных кудрей, закрывавших половину лица, идеальным британским произношением и очень чистой душой. Он был странным парнем. Учился на факультете для бедных, выглядел как все, одежду покупал на распродажах, в кафе заказывал такую же пиццу или лазанью, как и мы. Ездил на ободранной подержанной машине, правда, очень мощной. Сэнди так понравился мне при первой встрече, что я наговорила ему колкостей. А он – назначил мне свидание. На свидание я не пришла, потому что Мелви Сатис по прозвищу Справочная сказала: «Мать, окстись, какой он тебе простой? А герцог Кларийский – не хочешь?» Герцога Кларийского я не хотела, поэтому попросила Мелви передать ему: извини, но с принцами не встречаюсь. Как ни странно, потом мы почти подружились.
Я могу по пальцам сосчитать все наши встречи. Он слыл гением, и я всегда находила повод поддеть его, советуя «включить мозги» для решения какой-нибудь плевой задачи. Сэнди не обижался и не отшучивался – не умел. В отличие от всей мужской половины своей группы, он и не пытался за мной ухаживать. Считалось, что он единственный, кто устоял перед моими мифическими «чарами». Осенью, в начале третьего курса, случилась та эпическая драка на пятисотлетие Четырех Университетов, попавшая во все студенческие анналы. Мы, хоббиты, тогда приняли сторону инквизиции, а конкретно я притащила Сэнди садовую лопату и остаток побоища прикрывала его спину. После драки, когда джедаи проставились лучшим в Мадриде пивом, мы с ним вдвоем тихонько улизнули и пошли в «Ладью» есть стейки, потому что проголодались. Сэнди болтал без умолку, а я следила за его руками. Ел он так же, как говорил – безошибочно и легко. Потом он проводил меня до нашей вахты, и мы простояли возле рамок еще два часа. Я никак не могла попрощаться, потому что рассказывал он удивительно интересные вещи про все на свете. Когда я сказала ему об этом, он пожал широченными плечами и ответил: «Да, я опытная Шахерезада». Через неделю мне с курьером в ливрее прислали письмо. Бумажное. С печатями герцогства Кларийского. Я не знала, что и думать. Вскрыла – а в конверте лежал билет на футбольный матч и визитка с кодом. Я рассмеялась и позвонила Сэнди – что все это значит? Он ответил, что по закону его официальные письма не перлюстрируются, чем он и воспользовался. У него только один лишний билет на матч, и он не хочет, чтобы об этом приглашении доложили моему бывшему мужу. В тот день хлестал проливной дождь, мы прятались от потоков воды под его старенькой плащ-палаткой и страстно болели за наших. Наши выиграли – первую игру за весь тур. Жаль, что единственную. После матча Сэнди проводил меня до проходной. Я отметилась на рамке, потом обошла ее, и мы еще четыре часа болтали, разделенные номинальной перегородкой. А что? Главное, я была на территории, меня никто не мог привлечь за самоволку. Помню, я пожаловалась, что бывшая свекровь прозвала меня арканзасской пастушкой, а Сэнди неожиданно пришел в восторг и сказал, что звучит замечательно. Ему повезло меньше – все Четыре Университета зовут его бараном шотландским. Или титулованным. Это потому, что он ужасно упрямый, и еще у него в гербе – белый баран. Но ему самому прозвище нравилось.
На следующий день после матча ко мне в коттедж явился Макс и закатил сцену ревности. Причем такую, что я нешуточно перепугалась. Сначала его пытались утихомирить наши ребята с курса – Макс раскидал всех и схватился за нож. Я загодя поняла, что дело пахнет керосином, и позвонила брату. Да, с сентября тут стало кому поддержать девушку бронированным кулаком – на факультет штурмовой пехоты, «терминаторский», поступил мой любимый брат Крис. Он на год старше меня, но три года отслужил в армии, в том числе два – в боевых частях. Служил терминатором, само собой. Крис, увидав обезумевшего Макса, мигом сориентировался, схватил круглый обеденный столик – благо он был из тяжелого пластика и прочный. Макс не очень-то позволял подойти к себе, но тут за окном коттеджа послышался адский рев и грохот, будто кто-то посадил машину на аллее, дав форсаж на реверсе, Макс отвлекся, и Крис с короткого разбега припечатал его столом к стене. И прижал всем телом. А весил, между прочим, как и положено терминатору – больше центнера. Макс послушно закатил глазки, обмяк и ссыпался под плинтус. В этот момент в коттедж ввалился Сэнди. Оказалось, ему позвонила моя соседка и лучшая подруга Мелви. Сэнди на посадке нарочно громыхнул, чтобы привлечь внимание: глядите, князь, прилетел достойный противник.
Однажды я рассказала эту историю жене сослуживца, уже в армии. Она удивилась: а что, мы сами справиться не могли? Мы разведчицы, должны уметь. Я даже растерялась. Как объяснить, что мы – да, тактическая разведка, но ведь не ассасины же. На миссии при такой степени личной угрозы я, наверное, просто убила бы напавшего. Но здесь другие условия. Та женщина не смогла понять, что разведчик всегда применяется к обстоятельствам. Поэтому в криминале много диверсантов – но ни одного хоббита. Потому что мы, как хамелеоны, мы даже образ мыслей меняем в зависимости от обстановки. В тот день я была курсанткой, на «разоруженной» территории, убивать не собиралась, и мы с Мелви решили задачу самым разумным образом – просто позвали на помощь.
