Как и несчастный ремонтник, Ник видит убийцу не дольше доли секунды – его трудно узнать, настолько облик искажен лютой, нечеловеческой злобой. Но Ник узнает молодого – «здесь и сейчас» ему на двадцать лет меньше, чем будет в тридцать третьем году, – кровожадного и совершенно безумного Ареха… Монстр в обличье казавшегося знакомым человека.
Ужасное наваждение тает, рассыпается прахом далекого прошлого, но калейдоскоп чужих воспоминаний продолжает свое безостановочное движение, кадры проносятся, без устали сменяя друг друга. Убийства, безумие, отчаяние… Ретроспектива с начала новых, проклятых времен до… цепь воспоминаний прерывается в двадцать первом году, словно рвется пленка в древнем кинопроекторе. Вместо изображения белый шум и что-то неуловимое на заднем фоне, второй план, на котором никак не может сфокусироваться взгляд. Наконец сквозь рябь помех проступают силуэты, сначала совсем туманные, но быстро обретающие четкость.
Это дом. Обретенный и покинутый…
* * *
– Две тысячи тридцать третий год, станция Бульвар Дмитрия Донского, – отчетливо проговаривает диктофон. Таким много лет назад пассажирам объявляли остановки в вагонах метро. Ник не мог этого слышать – последний поезд в метро замер, не достигнув следующей остановки, за два года до его рождения, но он все равно знает… это чужое знание, ставшее своим.
Юноша с первого взгляда узнал родную станцию, узнал он и дядю, неспешно идущего по платформе. Тот резко поднял голову, увидев кого-то, стоящего на балконе, и тут же что-то закричал, приветственно махая руками. Дядя выглядел до крайности удивленным, но одновременно обрадованным. Он заметил в толпе «мертвого» человека, считавшегося погибшим почти два десятка лет назад.
«Мертвый» человек отпрянул от балконных перил и тут же исчез в толпе, оставив Шуру Кузнецова в полном недоумении.
– Этот же день, спустя несколько часов, – услужливо пояснил диктофон.
Быстро идущий по неосвещенному туннелю человек. Ник видит его со спины, но даже несмотря на темень перехода, знает, кто это.
Вспышка и оглушительный звук выстрела. Александр Кузнецов умирает мгновенно. Тело еще валится на землю, но оно уже мертво…
Убийца, резко возникая из тьмы, склоняется над жертвой. Ему нужно убедиться, что ранение смертельно.
– Извини, Шура, – убийца прикладывает пальцы к шее Кузнецова, пытаясь нащупать пульс. – Мне нужен твой племянник. А ты бы стал мешать… Прости, что так исподтишка, но разве с тобой по-другому сладишь?
Пульса нет. Убийца, чье имя отлично известно Нику, поднимается, на ходу пряча пистолет за пазуху. Дело сделано, Арех может быть доволен собой, но впереди его ждет много работы: с молодым Кузнецовым придется немало повозиться, чтобы подтолкнуть к самоубийственному походу в Обитель… Арех спешит, он должен сделать все в срок…
Глава 26
Тварь не должна проснуться!
– Осторожно, двери закрываются! Следующая – конечная. – Это снова Эль, настоящая Эль!
Ангар вспыхивает красным мерцающим светом, тревожные баззеры взвывают оглушительной какофонией. Равнодушный механический голос вещает со всех сторон:
– Аварийное закрытие гермоворот, повторяю, аварийное закрытие гермозатвора. Всему персоналу…
Это не видение и не чужое воспоминание – все происходит прямо сейчас!
Дикий крик Ареха не может заглушить усиленный десятками громкоговорителей голос, но он заглушает…
– Ссссуууука!!! Сука! – он грозит кулаком куда-то вверх. Невозможному здесь небу? – Спящая, лживая ты сука! Поганая тварь!!!
Арех, не глядя на «Тигра» с открытым капотом – скалящийся хищник, которого так и не удалось приручить, – сломя голову несется к закрывающимся створкам гермозатвора. Ворота движутся очень медленно, он успеет!
– Останови его! – шепот Эль, требовательный и… молящий. – Ты сумеешь. Просто прикажи.
Володя замер на месте, когда оказался на линии ворот. У него отказали ноги – словно приросли к полу. «Стой здесь!», прозвучавшее в его сознании, лишило контроля над собственным телом. Арех давно привык к голосу Спящей в своем сознании, она приходила во снах и превращала их в кошмары… Но сейчас он не спал… и голос не принадлежал той, что когда-то звалась Эль…
– Будьте вы прокляты! – Арех смотрел широко распахнутыми глазами на неотвратимо приближающиеся створки ворот.
«Ты не можешь идти вперед, но можешь вернуться».
Он кинул быстрый взгляд через плечо – насколько смогла вывернуться шея. Ангар был заполнен людьми, все они вышли, чтобы попрощаться с ним. Молчаливые и бессловесные, они ждали. Знакомые и давно забытые, десятки и сотни мертвых, потускневших взглядов… Все, кого он убил.
– Я не вернусь сюда!!!
«Выбирай».
– Я не сплю, я не могу видеть их, я не…
«Твое тело в силах сделать шаг назад. Ты еще можешь спасти его».
Арех отвернулся. Он закрыл красные, усталые от вечной бессонницы глаза и вытянул руки в стороны, словно пытаясь остановить движение многотонных железных плит.
– Есть вещи поважнее тела… Передай это Спящей.
Седая голова опустилась на грудь.
– Я не…
– Прислушайся к его памяти! – оглушительный шепот Эль раздается прямо в голове Ника. – Быстрее, ты должен успеть!
Память… Цвета блекнут, все становится черно-белым. Тот же самый проем гермоворот, но створки еще закрыты. В ангаре множество людей, они возбуждены и с нетерпением ждут, когда Обитель откроется в третий раз. Четыре года назад пять мощных броневиков выехало наружу в поисках безопасного пути на свободу. Ни один из них тогда так и не вернулся, но ведь есть надежда, что кто-то выжил и сейчас обязательно спасет несчастных обитателей чертового подземелья.
По воротам пробегает заметная дрожь, они приходят в движение. Толпа затихает.
Арех пристально смотрит в экран. Он не может быть там, среди людей, считающих его мертвым, но тяжелое, недоброе предчувствие заставляет его вместе со всеми вглядываться во все увеличивающийся проем между створками.
В образовавшемся просвете ворот кто-то или что-то есть! Маломощная оптика камеры неспособна дать четкую картинку, и Арех видит лишь хрупкий человеческий силуэт, застывший на пороге Обители. Вопреки здравому смыслу он узнает этого человека, но не может поверить самому себе!
Толпа, в первое мгновение почти прижавшаяся к гермозатвору, резко сдает назад. Люди в ангаре тоже не верят своим глазам, они растеряны и напуганы. Пройдет минут десять, прежде чем самые отчаянные смогут приблизиться к нежданному гостю, так и стоящему на границе между убежищем и той стороной.
Они что-то спрашивают у новоприбывшего, но тот недвижим, словно изваяние. Еще спустя пять минут молчаливого посетителя подхватывают за ноги и за руки и несут внутрь Обители – пусть врачи разбираются с тем, кто так неожиданно вернулся.
