— А что это меняет?
— В такое время люди не пьют, если только им не нужно опохмелиться.
— В Тронсе круглосуточные заведения, поскольку на местных шахтах работают в три смены.
— Что мы должны найти и о чем я должен всех спрашивать?
— Мясо, лейтенант. Этнодорфическая фауна не оставляет нам шансов найти хорошего мяса в дикой местности, поэтому нужно закупать у местных фермеров коз, овец, свиней — хотя их здесь и не бывает. В конце концов, даже буйволов.
— Буйволов? Откуда здесь буйволы?
— Здесь есть кипарисовые плантации — болотные наделы для выращивания сахарного тростника. Там справляются только буйволы, потому этого добра в деревнях хватает. Но это далеко на юге.
— К тому же это и не деревня.
— Не деревня, но в городке ошивается много крестьян с окрестных хуторов. Они пропивают выручку с сахарных заводов и городских боен. И случается, имеют на руках пару голов крупного рогатого скота.
— Небось это мясо жесткое.
— Да, жесткое и невкусное, но все же лучше, чем мясо пресмыкающихся.
— Этнодорфическая фауна?
— Она самая.
— Джек, ты понял? — на всякий случай уточнил Хирш.
— Да, «девятки» берем с собой. И у меня вопрос: я могу познакомиться с савояркой?
— А ты не слишком спешишь? — усмехнулся Хирш.
— Все нормально, — кивнул Штоллер, объезжая очередную яму, перед тем как выехать на грунтовую дорогу. — Сейчас сами все увидите.
20
Казалось, городок спал. Не было слышно скрипа калиток, собачьего лая, шума прогреваемых двигателей автомашин — никто не собирался спозаранку на работу. Лишь пару раз дорогу перебежали кошки и женщина лет… впрочем, здесь Джек задумался и определить возраст женщины не смог — двадцать тире сорок лет, у савоярок была весьма своеобразная внешность.
Штоллер прибавил газу, и машина заскрипела покрышками на следующем повороте, здесь повсюду были мощенные камнем дороги.
Джек зевнул, ему уже хотелось спать, ведь они протряслись в пути почти всю ночь.
Главная площадь оказалась размером с площадку для фильдийского футбола — ни добавить ни убавить. С одного конца размещалась типичная провинциальная парикмахерская с многозначительным названием «салон», у входа в которую дремали две собаки.
На другом конце площади находился бар, и стоянка перед ним была заполнена мотороллерами. Одни из них принадлежали пижонам и были покрашены в цвет «серебристый электрон», другие носили следы самостоятельной рихтовки.
Небольшие модели с пампушечками, цветочками и мягкими игрушками на руле принадлежали женщинам, а пара машинок с кузовами выдавали в их хозяевах владельцев небольших лавок.
Запарковав броневик, Штоллер проверил запоры на дверях, и команда вошла в бар, который оказался заполнен на две трети. В помещении отсутствовали окна, чтобы не напоминать о времени суток, имелись две стойки с веселыми барменами и небольшая площадка для танцев, на которой, под весьма своеобразную местную музыку, выделывали замысловатые па две пары и человек пять одиночных танцоров, двое из которых были женщинами. Точнее — савоярками.
Джек с Хиршем переглянулись. Одинокими танцорами обычно бывали мужчины, но здесь в одиночку танцевали женщины. Весьма заметные женщины.
— Добрый день или вечер, господа! — окликнул гостей ближайший к ним бармен. — Не желаете чего-нибудь выпить?
— Что-то не слишком крепкое, — сказал Хирш, подходя к стойке и поглядывая на танцующих женщин. Таких одиноких, несмотря на вызывающе красивые фигуры, яркие юбки и ноги в клетчатых чулках.
А между тем в баре хватало кавалеров, которые потягивали напитки и вели беседы, склоняясь над досками для игры в кости.
— Эй, Штоллер, у нас вообще деньги имеются?
— Сейчас будут, — кивнул савояр и, отойдя к банкомату, вставил в гнездо нелимитированную карту. Спустя полминуты у него появилась пачка крупных ассигнаций.
— Сколько здесь? — спросил Джек и, не считая, забрал треть стопки.
— Я не знаю, я не следил за выдачей, — признался Штоллер.
— Слушай, а почему девушки танцуют одни? — спросил Джек, не в силах оторвать взгляда от пластики двух одиночек на танцполе. Они его завораживали.
— Девушки? Ты смеешься? — Штоллер нервно хохотнул. — Да им лет по тридцать пять!
— Ну, это не страшно, — пожал плечами Джек, и тут к ним присоединился заинтересованный Хирш.
— А как ты определил возраст? — спросил он Штоллера.
— Ну, смотри, бедра широкие, талия узкая, большая грудь торчком — они уже в возрасте, здесь на них никто не позарится.
— А какой, по-твоему, должна быть подходящая женщина? — уточнил Джек, переглянувшись со столь же озадаченным Хиршем.
— Ну вон, видишь, с крутым парнем сидит девчонка? Таз — узкий, грудь маленькая — едва заметная, значит самое то. За такую тут удавят.
— Понятно, — сказал Джек и они с Хиршем снова переглянулись.
— Теперь, когда слух пущен…
— А он пущен? — уточнил Джек.
— Ну разумеется, такучи здесь не каждый день появляются, а если появляются, значит, им нужны продукты, — заверил Штоллер.
— Такучи это солдаты?
— Такучи это ты и лейтенант — бледный народ.
— Бледный народ? — скривился Хирш.
— Ну, это дословный перевод. На самом деле, на савояре это звучит не так пренебрежительно. Скорее — с восхищением. Ведь мы желтолицые, а вы становитесь такими только после загара.
— А как ты думаешь, мы можем познакомиться с этими девушками? — кивнул Хирш на танцующих женщин.
— Конечно, можете, это даже лучше.
— А почему лучше? — уточнил Джек, поглядывая на плавные движения понравившихся ему савоярок.
— Потому что именно так повели бы себя любые такучи, вырвавшиеся из гарнизона.
— А разве это хорошо — выглядеть сорвавшимися с цепи собаками?
— Это нормальное поведение солдат, к тому же нам нужно показать, что мы никакие не разведчики, а обыкновенные фуражиры. К их появлению здесь готовы, хотя такучи из нашего гарнизона здесь бывали редко.
— Откуда же они видели солдат?
— Солдаты армии каттингов появляются здесь чаще, — ответил Штоллер, отпивая из короткой бутылочки какой-то душистый напиток.
— Неужели здесь бывают нороздулы? — удивился Джек, и они с Хиршем стали невольно озираться, ведь эти существа представляли опасность даже не будучи вооруженными.
— Нет, этих здесь не бывает, в основном савояры и даже такучи…
— Такучи?! — одновременно спросили Джек и лейтенант Хирш.
