— Интересно, как он себя чувствует в этой сфере? — спросил Ферлин, когда они возвращались к предбаннику.
— Хреново он себя чувствует.
— А почему?
— Как бы вы себя чувствовали, если бы попали в плен к стае обезьян, которые посадили бы вас в грязную яму и кормили какими-нибудь насекомыми?
— Мы действительно похожи на стаю обезьян?
— Для него — да.
— Кто такие эти существа? Откуда они?
— С ними сталкиваются довольно часто, но те, кто познакомился с ними поближе и запомнил эти встречи, попадают в руки психиатров. Про истории с похищениями слышали?
— Совсем немного.
— Мы думаем, это их работа. Жертвы похищений обычно рассказывают о том, что их подвергали хирургическому вмешательству, причем те, кто это помнит, подвергались вмешательству без наркоза.
— Они специально мучили людей?
— Может, специально, а может… Вот мы и пришли.
Коридор закончился, дверца предбанника отъехала в сторону, и Ферлин с Торном вошли в помещение, где смогли избавиться от костюмов, а потом вышли с другой стороны и направились к лифтам.
— Так вот я продолжу. Пока неясно, то ли наркоз не подавался из-за технических сбоев, то ли это делалось намеренно, чтобы снимать какие-то дополнительные параметры, но факт остается фактом: подавляющее большинство тех, кто рассказывает о похищении, получили болевой шок.
— А у тех, у кого наркоз сработал, никаких воспоминаний не остается.
— Вот именно. Здесь направо, а вон там уже налево.
— У этих тоннелей такая запутанная схема, что это выглядит как средство защиты.
— В нашем деле лишнее средство защиты не помешает, — улыбнулся Торн.
78
Когда Ферлин с Торном вернулись в кабинет капитана, коробок от обеда не было, а на журнальном столике стояли два закрытых крышками стаканчика.
— Это кофе. Вы пьете кофе, Ферлин?
— Я солдат, сэр, я пью все.
Ферлин с облегчением опустился в кресло и вытянул ноги.
— У вас в жилой комнате будет такое же, — сказал Торн, садясь в другое кресло.
— Спасибо, сэр.
Ферлин снял крышку и, едва понюхав напиток, удивленно воскликнул:
— Да он настоящий!
— Конечно, настоящий, у нас все настоящее, — подтвердил Торн. — Вы же видели, в каких условиях приходится работать нашим людям, было бы несправедливо лишать их еще и натуральной еды.
Пару минут они молча пили кофе, Торн ждал новых вопросов, но понимал, что увиденное Ферлином для обычного человеком могло стать шоком, поэтому требовалось немного времени, чтобы тот пришел в себя и разложил все по полочкам.
— Вы можете рассказать, сэр, как же удалось поймать таких опасных существ? И где их взяли — прямо у нас?
— Тут целая эпопея. Дело в том, что там, где они охотятся на своих жертв для исследований, они практически неуязвимы, но где-то далеко в космосе существуют районы, где у них есть какая-то собственная жизнь и вот там они более уязвимы, чем и пользуются их отнюдь не безобидные соседи.
— Видимо, монстры под стать им?
— О да. И это тоже отдельная тема. Так вот там на стыке районов обитания наших «призрачных» субъектов и савояров иногда происходят захваты и похищения первых.
— Но как? Про савояров я знаю немного, но у них даже нет больших государственных образований. Они разбросаны на отдельных планетах и даже материках.
— Это так, они, в отличие от нас, не занимают целые планетные секторы, но у них есть специалисты неформального воздействия. Попросту — колдуны.
— Вот откуда у вас столько литературы по оккультизму, — кивнул на книжную полку Ферлин.
— Да, литературы много, но толку мало. Разобраться в неформальном воздействии трудно или невозможно без специальный подготовки. Но мы работаем с фактами. Эти савоярские специалисты ухитряются пленять даже самых высокоформатированных призрачных существ, а потом меняют пленников на что-то полезное для себя или своего племени.
— Похищение с целью выкупа.
— Вот именно. Для них это банальщина — обычное дело. Не то чтобы они делали это каждый день, но такие вещи случаются. Какое-то время назад, но задолго до нас с вами до этих мест добралась СГБ и начался постепенный сбор информации. Несколько раз ниточки обрывались — агенты исчезали. Программы закрывали на долгие годы, но потом открывали снова и все повторялось. В конце концов, удалось создать устойчивую агентурную сеть и после этого СГБ стала пытаться совершить покупку таких пленников с целью переправки к нам. Об удивительных возможностях этих существ уже знали, поэтому испытывали немалый интерес. Но опять же, делалось все без постоянного и должного контроля, поэтому доставка все время срывалась по каким-то причинам. И вот однажды один из агентов сумел, что называется, перекинуться парой слов с высокоформатированным пленником, которого держали в обычной клетке — тамошние специалисты умеют как-то обезопасить себя.
— Понимаю, — кивнул Ферлин.
— И этот пленник сказал нечто, что заставило всех забеспокоиться, а именно: в планах этой мощной цивилизации было намерение закрыть программу людей.
— То есть?
— Они утверждают, что имеют отношение к формированию нашей породы, а теперь решили эту программу закрыть, оставив только савояров, каттингов и еще какие-то неизвестные нам проекты.
— То есть людей уничтожат?
— Да.
— И когда об этом стало известно?
— Лет двадцать назад. И все это время не прекращались интенсивные попытки купить и вывезти пленников. Именно тогда и был создан «спецотдел», поскольку внутри СГБ развелось огромное количество заброшенных каттингами «кротов».
— И каттингам такое положение дел на руку.
— Ну разумеется. Одолеть муглов руками могущественной цивилизации — что может быть желаннее? Поэтому они прилагали отчаянные попытки узнать о «спецотделе» больше.
— Чтобы срывать доставку призрачных пленников?
— Да. И в том же направлении действовали сами призрачные. Причем, если каттингам требовалось узнавать маршруты, чтобы послать перехватчики, то призрачные действовали иначе — корабль приходил на автопилоте, но живых в экипаже не было. Не оставалось, разумеется, и следов секретных пассажиров. А последние два раза они даже не тронули команду — все сопровождающие были уверены, что пленники в метановом бункере, а по прибытии там ничего не оказывалось, хотя система контроля демонстрировала все показания датчиков, как будто пленники на месте.
— Тонко, — покачал головой Ферлин.
— Очень тонко. Похоже на издевку.
— Но как же удалось все это провернуть?
