– Я не знал, что такой существует.
Красный продолжал листать книгу.
– Занятно-занятно. К вашему сведению, эта книга написана на китайском. Где вы ее раздобыли? А впрочем, не важно. Стиль Дракона, стиль Змеи… Жаль, что вы не понимаете написанного. И я, к сожалению, тоже. Стиль Тигра. А вот это явно стиль Обезьяны. Вы знаете, что это? – он закрыл книгу и потряс ею перед лицом пленника.
– Знаю.
Настоятель помолчал, внимательно оглядывая немногословного собеседника.
– Да, судя по тому, что вы без особого труда одолели в честном бою смиренного брата Каноника, наверняка знаете. Кто учил вас?
Лешага отвернулся, устремив скучающий взгляд на темные экраны.
– Не хотите отвечать?
– Нет.
– Впрочем, и это не важно, – согласился допрашивающий. – Итак, за сутки вы убили двадцать монахов. Много, очень много. Не буду обманывать, теперь у вас есть всего два пути, – человек в маске говорил без неприязни и скорее увещевающе, чем угрожающе. – Первый – вы умрете сегодня же. Сами понимаете, большинство людей, живущих здесь, сочтут данную меру самой разумной. Второй кажется разумным лично мне. Все мы совершаем ошибки. Но иногда есть шанс их исправить. Ведь никому в мире неведомо, какими запутанными и кривыми дорогами, куда и для чего ведет нас провидение. Вы знаете, что такое провидение?
– Нет.
– Я так и думал. Невежество и незнание пути истинного – корень всех бед. Но если выберете жизнь, истина откроется вам. Самоотречение и смирение – вот ключи мира, света и покоя. Итак, я спрашиваю вас, вы хотите жить?
– Я должен жить.
– Хороший ответ. Вы храбрый и умелый воин. Не знаю, кто и где вас учил, но делал он это толково и с душой. Вы можете стать моим послушником, и обучать тому, что умеете, братьев Каноников. Будете одеты и накормлены, у вас появится специальный зал для занятий, покой и время для самосовершенствования и размышлений. Монастырь – лучшее место для этого. Более того, я сам займусь дальнейшим вашим образованием. Смирите гордыню, ибо она затмевает взор души и мешает видеть Путь.
– Путь воина – это смерть, – процитировал Леха слышанную когда-то от Старого Бирюка фразу.
– Все мы идем этим путем, и воины, и селяне. Никто из живущих не избежит смерти. Но только воин не думает и не вспоминает о ней, она всегда за его спиной, растворена в воздухе, которым он дышит. Таким образом, ее дуновение в каждом вздохе, но он больше того, чем дышит. Появляясь на свет в этом мире, воин словно умирает для мира, куда более прекрасного и величественного. И, завершая свой земной круг, он лишь возвращается туда. А потому, отринув помыслы о неизбежном, без колебаний направь дух, разум и телесные упражнения не на суетные терзания и помыслы, а на сам Путь.
Лешага молчал. Нечто подобное он уже слышал прежде от наставника, хотя тот говорил не столь красиво и куда более резко.
– Мне нужно уходить, – наконец буркнул он, досадуя, что не знает, как достойно ответить человеку в маске.
– Нет, – покачал головой тот. – Вовсе не нужно. Мирские дела лишь тлен. Лишь через отказ от мира, через проживание боли утрат ты придешь к необходимости осознания и растворения себя в мире и мира в себе. А потому говорю – лишь себе ты что-то должен. Лишь через внутреннее совершенство придешь к просветлению. Я понимаю твою боль. Это боль жертвы, которая много сильнее, чем боль от раны, но так и ребенок, появляясь на свет, причиняет невыносимые муки своей матери и рвет связывающую их пуповину. Само провидение направило тебя сюда. Не упусти шанс.
Лешага по-прежнему молчал.
– Я вижу, ты беспокоишься о девушке. Можешь не говорить – беспокоишься, иначе бы не рисковал, спасая ее. Не буду скрывать, вам придется расстаться. Не бойся, ее не убьют, не станут мучить. Ей надлежит перейти в мир, куда более высокий и могущественный, чем наш. Надлежит стать его частью. Я понимаю твои чувства, но пока ты думаешь о ней, пока все твои помыслы устремляются к ее нежности и красоте, ничего иного не войдет в твою душу и твой разум. Женщина – лишь приманка, отвлекающая мужчину от пути совершенствования.
Ученик Старого Бирюка недоверчиво хмыкнул.
– Не веришь?
– Нет.
Красный огорченно покачал головой.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу спасти тебе жизнь.
Воин молча пожал плечами.
– Забавно, но, кажется, я этого хочу больше, чем ты. – В мягком увещевающем голосе Настоятеля послышалась стальная нотка. – Или что же, надеешься уйти отсюда иным путем? Не обольщайся. Итак, две возможности: ты отказываешься от своей женщины и становишься моим послушником – это гарантирует тебе жизнь, – или, – он развел руками, – ты будешь казнен, а женщина все равно последует дорогой тех, кому суждено вытянуть жребий ухода в иной мир, – он помолчал и добавил: – Лучший мир.
– Это моя женщина. Я бился за нее и готов биться снова, – холодно проговорил Лешага, словно пропустив мимо ушей все сказанное перед тем. – Столько раз, сколько понадобится.
– Каким же образом?
Уголок губ Лехи чуть приподнялся, одно мгновение – он ушел в кувырок и связанные руки его оказались впереди. Еще миг – и лежащий на столе автомат с резным прикладом оказался бы у него. Но не тут-то было. Человек в маске без лишних движений ушел в сторону и ударом ноги сбил оружие на пол, а в следующую секунду его пятка с силой врезалась в солнечное сплетение бывшего стража, отбрасывая того в сторону. Лешага отлетел, успев по пути зацепить пару разбросанных на столе патронов. Удар был резким и точным, все нутро обожгло, будто расплавленным огнем. Ученик Старого Бирюка вскочил, сцепив зубы, острые головки пуль торчали из его кулака двумя клыками.
– Хорош, хорош, – Красный улыбнулся чуть насмешливо, но без злобы. – Ладно, специально для тебя я придумал еще один вариант. Ты говоришь, что это твоя женщина. Пусть будет так, я принимаю вызов. Когда ты проиграешь, станешь моим послушником. А моей женщине надлежит смириться с ее жребием.
* * *
Звуки приближались. Марат растерянно оглянулся. Бежать обратно к пулемету нет смысла. Застрять в узком лазе к моменту прибытия этих жутких охотников за людьми ему хотелось ничуть не больше, чем принять бой здесь, у распластанного на полу тела. Он представил, как его, осыпая насмешками, вытягивают за ноги, и готов был завыть от жалости к собственной персоне. Но ни жалеть себя, ни выть не было ни времени, ни смысла. Он еще раз огляделся. Прямой коридор длинной норой уходил в глубь скалы. «Куда бы спрятаться? Разве что…» – он бросил взгляд на высокий свод. Там, под самым потолком, толстыми удавами, намертво прикованные к камню металлическими скобами, тянулись какие-то трубы. Сбросив обувь, драконид уперся руками и ногами в стены, изо всех сил пытаясь уподобиться мерзкой, но полезной многоножке, пожирательнице мух. Наконец он достиг цели, ухватился когтями рук за трубку, подтянулся и впился в темную шкуру трубы ногами. Висеть было трудно и больно, Марат до хруста сжал зубы, чтобы не заорать. Голоса приближались. Чешуйчатый едва успел досчитать до ста, как рядом с трупом появились еще трое в масках с автоматами на изготовку. Один склонился над бездыханным телом, двое держали под прицелом ведущий к пулемету тоннель.
