– …После того как объект уничтожил охрану каравана, он попытался захватить гужевое транспортное средство, на котором находился неизвестный в бессознательном состоянии.
Отец Настоятель внимательно глядел на одного из лучших братьев Каноников, прирожденного следопыта и знатока лекарственных трав. Тот старался говорить как можно более четко, но Сохатому этого не требовалось. Он и без того прекрасно видел картину, воскресшую в памяти собеседника. Она сама собой возникала перед ним, как живая. Конечно, рассказывать об этом не стоило никому, да и зачем? Всякий в монастыре знал, что обмануть преемника Майора невозможно, он видит любого насквозь.
– …В боестолкновении, – продолжал разведчик, – контратаковавшие его прорвы также были уничтожены. Однако повозка, лишенная управления, все же умчалась за барьер. Нами был захвачен возница…
– А собаки?! Откуда взялись собаки? – перебил наместник провидения.
Брат Травник от удивления выпучил глаза. Он готов был поклясться, что первым сообщает новости Настоятелю, но тот уже знал все детали. Неведомым образом узнал и о Стае псов, диких, свирепых, готовых растерзать любого на своем пути. Всякий разведчик знал твердо, как дисциплинарный устав, что хуже, чем встреча в лесу со Стаей, трудно что-нибудь придумать. Любой, даже неизмеримо более сильный хищник пасовал перед их жесткой организацией и единым натиском.
Сохатый будто не замечал невольной заминки собеседника. Он видел, как псы, скуля, поджав хвосты, окружают бесчувственное тело Лешаги, и самый крупный из них, визжа от ужаса, вонзает клыки в ворот его рубахи и, что есть силы, тянет человека прочь от невидимого барьера.
– Я не слышу ответа. Когда и откуда взялись псы?!
– Не могу знать, ваше преподобие. Мы опасались приближаться к объекту наблюдения, чтобы не спугнуть.
– Скажи лучше, боялись, что он перебьет вас, а уж затем возьмется за волкоглавых.
Каноник потупил глаза. Он понимал, что этот воин ему не по зубам, но счел бы свое поведение скорее мудрой предосторожностью, чем страхом. Да, он и его люди держались поодаль и ни во что не вмешивались, но результат достигнут. Они вернулись с информацией и пленниками, а это главное.
– Разрешите продолжить? – осторожно прерывая затянувшуюся паузу, вновь заговорил он.
– Давай.
– На месте боестолкновения нами была захвачена группа неизвестных, в подавляющем большинстве – женского пола, конвоировавшаяся за Рубеж. Пленники доставлены в отстойник и сейчас дожидаются вашего решения.
– Хорошо, разберемся, – кивнул отец Настоятель. – А что с вашим подопечным?
Едва успел прозвучать вопрос, и он увидел воочию, как приходит в себя Лешага, открывает глаза и подымается на локтях. Как псы с радостным визгом наперебой бросаются вылизывать ему лицо.
Брат Травник наблюдал эту картину издалека и потому не слышал ни слова. Но было видно, что ученик Бирюка что-то говорит псам. Сохатый пожалел, что не умеет читать по губам.
– Подопечный жив, он уже пришел в себя и вскоре будет здесь.
* * *
Стая понуро, опасаясь лишний раз тявкнуть или попасться на глаза хозяину, плелась за Лешагой. Тот шел, спотыкаясь, чувствуя себя униженным и разбитым. Даже тогда, дома, когда Старый Бирюк заставлял их ползать в непролазной грязи, и, стоило лишь чуть поднять голову, в нее тут же попадал брошенный меткой рукой глиняный орех, он чувствовал себя куда лучше. Во всяком случае закипавшая в нем тогда злость имела понятное направление. Теперь же…
Он вспомнил Бурого. Тот будто спал, раскинувшись на телеге, не слыша никого и ничего. Еще бы несколько мгновений – и он был бы свободен. Не получилось. Все остальное – неуклюжие попытки оправдаться перед собой. Леха силился отогнать мысль, как могло бы обернуться, будь у него в запасе хотя бы лишняя минута.
Память с предательской услужливостью выкинула крапленные насквозь карты. Вот его задержки, чтобы подождать выбившегося из сил Марата. Вот бег с Лилией на плечах – сколько времени потеряно! Если бы не это… Опять «если бы»! А кто сказал, что по-другому было бы лучше? Он сделал, что мог и как мог. Да, эта попытка оказалась неудачной.
Следует действовать иначе. Теперь нужно узнать о враге все, что только можно. Лихим наскоком его не возьмешь, пробить барьер никакой лихости не хватит. Надо расспросить Сохатого, надо поскорее добраться до Трактира, уж там наверняка кто-то что-то знает, кто-то сталкивался. Все, о чем говорят на любом конце Дикого Поля, стекается в это место. Он представил себе знакомые кривые улочки с наскоро, кто во что горазд, построенными хижинами. Никто никогда не подсчитывал, сколько народу ютится у стен трактира «Разбитые надежды». Да и как считать? Люди уходят и приходят, живут, умирают, приводят невольников на торжище, продают или покупают. Жизнь, однообразная и беспокойная, здесь течет всегда, круглые сутки, точно вращая колеса невидимой огромной мельницы, перемалывающей в единую муку зерна принесенной со всех концов света информации. Там должны знать. Где же, если не там?!
Лешага прибавил шаг. Что бы ни случилось, нельзя явиться перед глазами Лилии, Марата и, главное, Сохатого таким унылым сморчком. В конце концов он честно дрался и едва не победил. Не получилось в этот раз – непременно получится в другой!
Леха расправил плечи, и псы, следовавшие за ним, радостно завиляли хвостами, почуяв внезапную перемену настроения. Ученик Старого Бирюка сосредоточился и глянул на округу верхним зрением. Он заметил примятую траву и кое-где сломанные на уровне груди тонкие ветки. «Интересно, куда шли? За мной или к бунку?» Он глянул вперед. Ушастый кролик сосредоточенно, точно задумавшись, жевал траву в тени гигантского, размером с плащ-накидку, лопуха. Снаружи виднелась лишь одна голова. Так что, возможно, под лопухом скрывалось еще некоторое количество его собратьев, однако ничего крупнее длинноухого зверька впереди не было видно.
Лешага вернулся сознанием к оставленному за спиной лесу, холмам и невидимой, но все же непреодолимой черте барьера Ужаса. Погони не было, словно потеря такого количества пленных никого не интересовала по ту сторону Рубежа.
«Как же такое возможно?» – удивился бывший страж. И вдруг увидел, как там, далеко за его спиной, округу заволакивает уже знакомый непроницаемый туман и без спешки, но и без остановок, движется ему вослед.
* * *
Лилия продолжала злиться, и в то же время ее не оставляла тревога.
«А вдруг с Лешагой что-то случится? Вдруг он погибнет? Что тогда будет со мной?!» – подсказывало сознание. И вновь возвращалось к прежнему: «Что, если он не вернется?» Воображение рисовало ей варианты, один мрачнее другого. Конечно, Марат славный малый, жаль, что не человек, но защитить от толпы этих, в шапках-масках ему не под силу. «Вдруг Леха больше не придет? Я никогда его не увижу!» – навязчивой мухой жужжало в голове.
Дверь приоткрылась.
– Он вернулся, – ровным, без интонации, голосом оповестил дежуривший в коридоре смиренный брат.
