– Спасибо, Усач. Ну, давай, нужно спешить.
* * *
Темные густые брови Нуралиева сошлись на переносице. Не зря учили на курсе тактики, что если наступление развивается так, как задумали в вашем штабе, то впереди ожидает засада.
– Не впереди, – мотнул головой Лешага. – Сзади.
– С тыла, – поправил лейтенант. – Но это сейчас не важно. Значит, вражеская разведка сработала лучше, чем мы ожидали, – он задумчиво поглядел в небо. Сегодня, точно в насмешку, оно было синим и ласковым, с редкими пуховыми клочьями облаков.
– Значит, они хотят ударить в момент нашей атаки. Разумно, что и говорить. Ты можешь указать на карте, где они находятся? – лейтенант вытащил из-за голенища сапога исчерченный свиток.
– Это что? – разглядывая странный рисунок, спросил ученик Старого Бирюка.
– Чего непонятного? Карта. Я сам нарисовал. Вот здесь, – офицер ткнул пальцем в странную загогулину с закорючками, слабо напоминавшими деревья. Около закорюк стояли цифирки. – Здесь лес, тут находимся мы.
– А что за цифры?
– Не обращай внимания, это примерная толщина деревьев, их высота и расстояние между стволами, так, для себя заметки. Вот это – холмы, в долине между которыми идет бой. А где та колонна, что вы видели?
Лешага глянул на округу верхним зрением. Всадники по-прежнему находились в узкой лощине, но уже не двигались, просто стояли и ждали. Прикрыв глаза, он попытался наложить увиденное на рисунок.
– Вот здесь, вот, – Леха ткнул пальцем в длинные параллельные линии.
– Нда-а, – протянул Нуралиев. – Я бы тоже там засаду разместил. Вероятно, раньше это было русло какой-то реки, может, притока Серой Воды. А знаешь что? – на губах лейтенанта появилась хитрая улыбка. – Давай им дадим то, чего они так ждут.
– Это ты о чем? – мгновенно отозвался Леха. Одного эксперимента на сегодня ему хватило с головой.
– Пока засадный полк не двигается, ждет нашего появления. Через некоторое время они начнут беспокоиться, куда мы подевались. А что, если не заставлять их ждать? Я с частью отряда займу позицию здесь, на высоком берегу, у выхода из лощины. А ты со второй частью покажешься впереди, изобразив атаку. Заметив вас, колонна начнет движение. Здесь нужно действовать быстро, занять лес на том берегу, развернуться и зажать людожегов в огненном мешке. Если справишься, мы тут никого живьем не выпустим.
– Да, пожалуй, что и справлюсь, – глядя на карту, все более обретавшую черты знакомой местности, задумчиво ответил Лешага.
Черный, радовавшийся тому, что его могучий хозяин летал, как птица по небу, а теперь вновь здесь, со своей Стаей, требовательно просунул голову под руку Лешаги.
– Слушай, – тот поглядел на лейтенанта. – А если хитрее? Я, конечно, появлюсь в лесу, наших разверну – это понятно. Давай-ка мы людожегов, да на своих же и погоним.
– Как же мы их погоним?
Лешаге вспомнилась недавняя картина. Впавшие в неистовство кони и оскаленные морды волкоглавых.
– Лошади – животные пугливые. Как думаешь, Черный, сможете вы их шугануть?
Пес склонил голову и высунул язык, словно удивляясь, зачем хозяин спрашивает о таких понятных вещах. Еще как смогут.
– Отлично! – Нуралиев поправил кепи и оглянулся на ждущих приказа бойцов. – Тогда начинаем!
* * *
Этот день был счастливым для багряного густолиста. Пролитая в долине кровь должна была напоить недобрую траву на многие годы вперед. Происходившее не поддавалось ни описанию, ни контролю. Дорвавшиеся до настоящего дела, возможно, самого большого в их жизни, прорвы были либо абсолютно счастливы, либо совершенно мертвы. Над полем боя то и дело звучал их невнятный боевой клич «Буг-г-гурт!» Они ломали и крушили, рвали в клочья, грызли и вновь орали, падая от ударов сабель, выстрелов и взрывов гранат. Но, даже очутившись на земле, прежде чем навеки сомкнуть глаза, они норовили сомкнуть челюсти на ноге скакавшей мимо лошади и затем умереть от ран и избытка счастья.
В самом начале, среди бушующего моря встречного боя, виднелся небольшой странный островок. Сбившиеся в кучу Пучеглазые, оградившись стеной ужаса, пытались вернуть контроль над своим войском. Это удавалось слабо, поскольку в рукопашной уже не разберешь, где кто, да и поди, останови солдата, когда его пытается убить другой солдат. Результат предсказуем, исход плачевен. Очень скоро обособленность Пучеглазых сыграла с ними злую шутку. Заметив «островок», даже не догадываясь о его назначении, людожеги, все еще спускавшиеся по склону, развернули бомбомет и попросту накрыли Пучеглазых осколочными зарядами, полностью освободив прорв от чьего бы то ни было влияния.
Кровавая баня была в самом разгаре, когда во фланг прорвам, уже потеснившим людожегов, ударила изрядно потрепанная, обозленная неудачей колонна засадного полка, и начавшая затухать схватка разгорелась с новой силой. Никому из сражавшихся в этот момент не было дела до одиночных выстрелов, то здесь, то там хлопающих из лесу и с вершины оставленного прорвами холма. Сражающиеся были опьянены боем и не желали ничего замечать, но вот уже последний из них рухнул в густую траву с пулей во лбу.
«Вот и все», – Лешага поднял автомат и отыскал глазами Лилию. Та лежала за раскидистым кустом мохноцвета и самозабвенно наносила зарубки на автоматный приклад.
– Что за глупая затея? – пробурчал он, отмахиваясь от Черного. – Перестань, ну что ты меня снова облизываешь?
Пес отпрыгнул и радостно завилял хвостом, по-щенячьи требуя бросить ему что-нибудь, ну хоть этот пустой автоматный магазин.
– Ты это видел? Видел?! – подскочил Марат. – Мы их всех победили, без потерь!
– У нас семеро убитых и шестнадцать раненых. Прибавь к этому двух псов, – хмуро отозвался Лешага.
– Ну, в сравнении с этим, разве это потери?
Ученик Старого Бирюка положил на плечо юнцу тяжелую руку.
– Марат, это – потери.
* * *
Войско победителей вступало в Замостье. Впереди колонны на трофейных скакунах ехали лейтенант Нуралиев, Лешага со своей женщиной и даже юный драконид. Хотя и ему с конем, и коню с ним пришлось немало повозиться. Несчастное животное, еще не отошедшее от ужасов недавней схватки, шарахалось при одном виде чешуйчатого. Впрочем, и тот норовил ускользнуть, не желая садиться в седло.
– Мы, дракониды, на лошадях не ездим! – твердил он, опасливо косясь на подведенного к нему буланого жеребца. – Мы их едим!
От такого откровения конь окончательно впал в депрессию и теперь брел, понуро склонив голову, опасаясь, что каждый неосторожный шаг может стать для него последним.
– Почему ты опять хмуришься? – спросила Лилия, глядя на Лешагу. – Посмотри, как ликует народ.
Леха оглянулся.
– Не люблю многолюдства. Уезжать надо.
– Зачем? Куда? – спросила ошарашенная девушка.
