Он подошел к нам, вернее, подкатился живым ртутным шариком на коротких и плотных ножках. Ну, здрасьте вам, уважаемый, ни дна вам, уроду исковеркованному, ни покрышки. Встал, выставив кувалду подбородка, поблескивая лысиной в утреннем свете.
– Ну, вот и встретились, бродяги… – протянул Кефир, глядя на Крюка, молчаливо высившегося над ним. – Не думал, что так получится, да уж, не думал…
– Чего ты не думал, Сметаныч? – Скопа подняла забрало, отстегнула маску. Полезла в карман разгрузки за сигаретами. – А, так чего?
– Короче, дружбаны, дело такое… – Измененный крякнул. – За ваши непутевые башни назначена очень хорошая награда. Такая хорошая, что потом мне полгода вообще ни о чем думать не надо. Сами понимаете, дружба дружбой, а бабло врозь, так что не держите сердца, это бизнес.
– А то… – протянул Сдобный. – Вполне тебя понимаем. Ты это, давай, рассказывай. Что ты нам тут хотел предложить такого честного, что мне даже и не верится?
– Да все просто… – Кефир ухмыльнулся, выставив напоказ кривоватые зубы. – У вас товар, у нас купец. Может, сойдемся?
– Ты про что, Кефирыч? – Скопа выпустила струйку дыма, тут же унесенную ветром. – Не хочешь перестать изъяснятся загадками в своей обычной манере и тупо сказать ясно, а?
Крюк чуть заметно шевельнулся, качнув звякнувшей цепью. Кефир вздрогнул, покосившись на него.
– Поединок…
Ох, ты ж, как оно пафосно-то, а?!! Поединок, бодлива корова, ага. Кого с кем, вот что интересно. Ну-ну, послухаем дальше.
– Один черт вам дальше не пройти, ребята. – Измененный ухмыльнулся. – Не, вы, конечно, можете попробовать, хотя я вам говорю – уже ждут. Предлагаю такой вариант, значит… ваш боец против моего. Побеждает, так идете дальше, и мы вас не трогаем. Проигрывает, так не обессудьте, придется оружие сложить и все, лапки кверху. Даю вам шанс не потому, что вас так сильно люблю, ни фига. Просто парни мои меня не поняли бы, а мне новых искать не хочется. Они же вас уважают безмерно, да и дерьмократия у нас, крути не крути. Может, откажетесь, а? Так мы вас вообще просто положим здесь и все. Ну, Сдобный, Пикассо? Скопу вот только жалко, красоту-то такую… эх. Так что?
– Я против Абрамса? – гулко бухнул Крюк.
– Ат ты посмотри, какой догадливый… – Кефир чуть дернулся в сторону. Ой и боится он его, ой и боится. – Наш танк давненько хочет с тобой пободаться, невзлюбил чего-то он тебя, эт точно.
– Где?
– Ну, не здесь, наверняка. – Измененный посмотрел на него. – Вон, в «Восьмерку» пойдем, в спортзал. Там вам будет где развернуться. Без огнестрела, хорошо?
– Да как скажешь. – Крюк сплюнул. – А ведь можем и попробовать прорваться, чуешь?
– Чую… – Кефир побледнел. Как же надо было бояться этого голема, чтобы так испугаться? – Вон, сзади, вас уже тоже ждут.
Удивил, ядрена Матрена, ничего не скажешь. А то никто из нас не чухнулся по поводу семерых дебилоидов, зашедших к нам в тыл. Какой у нас интересный рейд выходит, право слово. Прям сказочный какой-то по количеству ситуаций, из которых выбраться не так-то и просто. Какой-то несказанный бред, от которого по коже мурашки. Поединок големов, охренеть не встать, как такое вообще возможно-то? Да хрен его знает, если честно.
– Ну, пошли, что ли? – Кефир еще раз покосился на голема, будто ожидал, что тот стуканет по нему сверху кувалдой правого кулака.
– Да уж пошли, – хмыкнул тот. – Как там насчет ловушек у «Восьмерки»? Не слишком темно-то?
– Да нет. – Измененный пожал плечами. – Вполне нормально, дорогу уже узнали.
– Ишь, какие они предусмотрительные-то… – Сдобный хохотнул. – Слышь, сметанковый?
– Чего?
– А ты не боишься, что потом мы вас просто положим, а?
Кефир запнулся, глянув на моего старого напарника. И странно так глянул, если честно, обреченно как-то. Как будто наперед знал, что с ним, Кефиром, будет, и это самое «будет» было очень неприятным.
– Боюсь. А что делать остается?
Здание школы становилось все ближе, светлым пятном проступая сквозь совсем начавшую сереть темноту ночи. А время-то уже почти пять, и удивительного в этом ничего нет. Ловушек на пути и правда было не так уж и много. Пара «конфорок» вспыхнула недалеко, подпалив какого-то одинокого незадачливого орфо-пса, непонятным образом оказавшегося на давно заросшем «крапивой-огневицей» футбольном поле.
Впереди шел Будда, как обычно спокойный и расслабленный. Снаружи, но я-то знал его в принципе неплохо. И видел, что парень нервничает. По слишком ровной походке, по тому, что обычно болтающийся на боку «Печенег» сейчас находится на подтянутом ремне и под рукой. Дела-дела, все понимаю, растаман. Да, мы с тобой друзьями никогда не были, но и враждовать не враждовали. И все-то ты понимаешь и не хочешь возможной мясорубки, но и сделать ничего не сможешь, потому как деньги хорошие и отказаться от них ну никак. Ладно, чего тут рассусоливать-то, посмотрим, что будет.
В кирпичной стене темнел провал – когда-то разрывами гранат вынесло целый кусок. Туда мы и направились, чтобы попасть в здание. Пришлось пригнуться, так как проем находился на уровне груди. Как придется проходить големам, я так и не понял, но они решили этот вопрос очень быстро. Абрамс просто выбил верхнюю часть, с грохотом рухнувшую на бетон пола, и вошел, лязгнув стволом НСВ по кирпичному ребру уцелевшей кладки. Крюк прошел следом.
Мы оказались в старом зале моей бывшей школы, в котором я когда-то висел на двух баскетбольных кольцах по очереди, прыгал через козла и доставал до потолка, взбираясь по канату. Вот черт, как же давно все это было. И как странно оказался здесь снова, сам того не желая. «Восьмерка» пользовалась среди рейдеров плохой репутацией, из-за того, что в ней жило. Или из-за тех, это уж как вам удобнее. В школе обитали совсем уж какие-то злые и нехорошие Измененные. То ли бывшие бомжи, ночью оказавшиеся здесь и попавшие под Волну, то ли гастарбайтеры, нанятые предприимчивым завхозом для ремонта и теперь так в ней и оставшиеся. Да это и неважно, на самом-то деле. Факт остается фактом – «Восьмерку» опасались, и заслуженно. Количество рейдеров, оставшихся в ней за несколько последних лет, когда у них не было возможности укрыться где-то еще – сосчитать сложно. А сейчас мы пришли сюда по собственной воле, хоть и с принуждением. Но, надо полагать, Кефир отдавал себе отчет в том, что делает, да и наличие его «братвы» вселяло уверенность, что нам не придется еще и отбиваться от Измененных. А там – посмотрим. Глядишь, если Демиург не выдаст, так и местная, пусть и изрядно изменившаяся свинья не сожрет. Прорвемся, никуда не денемся. Стоит говорить о том, что именно это я прочел в единственном взгляде Скопы, который она бросила на меня? Наверное, нет. И срать мне на всякие честности и прочее, и пусть себе Кефир и Ко, понимающие это, делают что хотят. Мы на верном пути, и пройдем его до конца, что бы ни пришлось делать на этом пути. Сестра больше на меня не смотрела, она прислонилась спиной к абсолютно трухлявой шведской стенке, каким-то чудом державшейся на весу. Закурила, пользуясь возможностью сделать это относительно спокойно. Мало кто заметил, но ремешки на кобурах обоих АПСов уже только казались надежно застегнутыми, есть у них такая фишка, про которую знаем только мы с ней. Все верно, сестренка, все верно. Подождем чуть… почему-то уверен я в нашем големе. А Абрамс с его пулеметом нам здесь вообще не нужен, так что – чуть подождем. Сдобный? А что Сдобный? Все нормально, боковые кармашки на бедрах тоже не застегнуты, и его верные ухорезы явно к бою готовы, так что все в порядке. Для тех, кто не в курсе, зачем нужна была вся комедия с переговорами о поединке, почитайте о бусидо на досуге. Многое поймете. И самое главное – парни Кефира, да и он сам, нас боятся. И это очень хорошо.
