Ну пусть, пусть сами по себе. Тогда другие вопросы. Почему именно на них напали шустрилы? Да еще так нагло, зная, что в хардаре хватает людей, и они сидеть по углам не станут. Пусть несколько, но вступятся. Что такого было у беглецов, что шустрилы хотели получить любой ценой? Или кто – если речь о человеке?
За каким таким хрэнном, пардон, один из беглецов в самый казалось бы, неподходящий момент завопил «эльф»? Узнал кого-то и назвал его кличку? И тут же погиб – совершенно случайно, конечно? Могёт быть.
Шустрилы свалили, как только погиб их вожак, и из постоялого двора пришла помощь беглецам. Кстати, все разбойники были вооружены привычным оружием. Меч был только в руках того, кто зарубил оравшего беглеца. Тоже совпадение?
Не многовато ли для жалкой кучки гостей с полудня? Которых так легко пропустила внутрь страны застава легионеров, отнюдь не страдавших добросердечностью. Тоже интересный моментик.
В итоге гладкий рассказ оказался покрыт рытвинами и колдобинами недомолвок. Проще говоря – беглецы врали, как сивые мерины. Но врали упорно, четко и согласовано. Отсюда вывод – ложь репетировали заранее, но как простые исполнители, заучили лишь базу, на импровизацию сообразительности не хватило. Интересно, погибший беглец, опознавший эльфа, смог бы выдать более интересную версию?
В бытность свою слушателем института МВД, который он так и не окончил, Штурмин с удовольствием посещал лекции по оперативной работе. Наверное, министерство потеряло талантливого сотрудника, так как Сергей уже самостоятельно смог в короткий срок раскрыть два преступления, когда недолгое время работал частным детективом. И сейчас, сразу после повествования беглецов, уже успел выстроить в голове версию реальных событий. Сырую, конечно, но вполне правдоподобную. А чтобы ее подтвердить или опровергнуть, надо перевести допрос в следующую стадию, когда фигуранты дела понемногу начинают понимать, что вечер перестает быть томным. Точнее – ночь.
Повернувшись к Рустаму, Сергей подмигнул, отошел в угол и сел на настил, словно уйдя в тень. Варда, получив команду, наоборот подошел к беглецам, стоявшим у стола, оперся руками о столешницу и задушевным тоном произнес:
– Дворяне, значит? Высшее сословие, знать!
Беглецы непонимающе смотрели на него, не зная, как реагировать на столь странные слова. Эти брантеры что, не слушали рассказ?
– Но знатью вы были там, дома, – вкрадчиво продолжил Рустам, – а здесь вы никто! Любой нэрдаш, копающийся в земле, выше вас! Потому что он подданный империи. А вы пришлые!
Голос Рустама постепенно набирал силу, и беглецы уже посматривали на него с беспокойством. А руки тянулись к поясу. Где висели ножи.
– Ну? Поняли? Вас может убить любой человек, прирезать шустрила и пьянчуга в кабаке! Стоптать лошадью дворянин исконного имперского рода! И ничего ему за это не будет.
– Но!.. Мэор брантер, но за что?.. – прошептал один из беглецов, назвавшийся Веденаром. – Мы ничего…
– Вот именно, ничего! – рявкнул Рустам. – А надо бы! Надо было сказать правду! А не врать, как сив… как черный сердан (простолюдин)!
– Мэор! – возмущенно воскликнул второй беглец – Эгра. – Мы дворяне и не…
– И не надо болтать! Вы врете, мэоры! Врете грубо, неумело и тем оскорбляете нас! Знаете, кто мы?
– Брантеры, – сквозь зубы ответил Эгра.
– Да! Мы представляем здесь власть префекта, а значит и императора! Обманывая нас, вы обманываете самого императора! А он этого не терпит! Ясно?!
Резкая смена тона разговора, явная агрессия брантеров и столь откровенное прояснение статуса беглецов подействовали на них удручающе. Вставать в позу, вспоминать об оскорбленной чести и требовать удовлетворения от брантеров они не рискнули, благоразумно рассудив, что сила не на их стороне. Однако стерпеть столь прозрачный намек на их несостоятельность и пропустить не могли.
– Мэор брантер! – дрожащим от возмущения голосом произнес Веденар. – Мы… не понимаем, почему вы так говорите…
– Не понимаешь? – не снижал тона Рустам, – А что ты вообще понимаешь? Сколько тебе жить осталось, понимаешь? Вашим бабам и детям?
Это уже было слишком, беглецы разом отступили назад и выхватили ножи. Рустам, осклабясь, медленно вытащил фальшион. Крутнув его пару раз вокруг кисти, посмотрел на побледневших от гнева и страха беглецов.
Стоявший у двери Степан тоже вытащил фальшион и покачал головой:
– Даже не думайте.
Дворяне и не думали. Слишком неравны силы. И если пойти до конца, как и положено их сословию, то жить останется совсем немного.
Доведенные до предела и загнанные в угол беглецы, уверенные, что их жизни и жизни их спутников под угрозой, не знали, что сказать и как поступить. Взгляды невольно отыскали сидевшего в углу Сергея.
А тот вроде бы лениво поглядывал на них, соображая, доведены ли они до нужной кондиции или пусть Рустам еще постращает?
– Мэор брантер, мэор… Шурм, – выдавил Эгра, – вы не можете…
Пожалуй, доведены. Слишком резкая смена обстановки, от помощи в бою до угроз и запугиваний сделала свое дело. И Рустам молодец, нашел нужный тон и слова. Когда люди на грани, управлять ими легче. Только бы подержать в этом положении обоих подольше. Пока не расколются.
Штурмин встал, сделал пару шагов вперед, повел рукой.
– Уберите ножи. Как раз могу. Даже обязан. Если в империю вторгаются ее враги, мы должны выявить их и… остановить. Любым способом. Умных людей достаточно предупредить и помочь понять. Но тем, кто упорно врет… пощады не будет!
Веденар сунул нож в ножны и шагнул к столу.
– Мэор Шурм, поверьте, мы не враги. Мы… мы наоборот…
Он в замешательстве оглянулся на Эгру, но тот молчал.
– Мы…
– Но! – воскликнул Эгра, пытаясь остановить товарища. – Нам… нельзя!
– Опять врешь! – встрял Рустам. – Мы ждать не будем.
Он красноречиво махнул фальшионом и клинок со свистом рассек воздух в каком-то метре от лица Веденара. Тот отпрянул, выставил перед собой руку.
– Нет, я скажу. Эгра, мы должны! Ведь это люди императора!
– Нам запрещено! – не очень уверенно возразил тот, явно сбитый с толку.
Штурмин, почуяв, что разгадка где-то близко, дал знак Рустаму и Степану убрать оружие и шагнул вплотную к Веденару.
– Если это связано с безопасностью императора, вы должны сказать нам! Это закон!
Рустам сложил руки на груди и с угрозой добавил:
– И мы можем карать непослушных! Кем бы они ни были!
Довод был убедительный, Веденар взглянул на товарища, но тот больше не возражал. Понял, что его жизнь зависит от того, поверят эти люди в его искренность или нет.
– Мы, – начал Веденар, – мы, правда, не враги! Мы ваши помощники.
