– Я и не оспариваю вашего права, как и никто другой, пожалуйста.
– Фу. Это демагогия и вы сами это понимаете. С таким же успехом вы можете сказать безногому, что не оспариваете его права на ходьбу. Я хочу от вас следующего: вы должны активно поддерживать наше право. От мистера Хейта нам этого не добиться; вы же – другое дело. Мне сказали, что окружной прокурор в Монтане при возбуждении дела руководствуется прежде всего материалами, полученными от шерифа и от полиции, но довольно часто предпринимает независимое расследование – лично, через своих людей или даже иногда прибегает к услугам частных сыщиков. Мы с мистером Гудвином хотим, чтобы вы наняли нас для расследования убийства мистера Броделла. Нам нужны соответствующие полномочия. Профессиональная квалификация у нас вполне достаточная. Ни гонорара, ни возмещения расходов нам не понадобится.
– Я понимаю. – Джессап взглянул на меня, увидел мужественную и честную физиономию человека, рвущегося ему на помощь, и перевел взгляд на Вульфа. – Вот значит что, да? Это мистер Вил придумал?
– Нет, я. Но он, судя по всему, счел мое предложение вполне разумным, иначе не обратился бы к вам. Цель очевидна. Получив от вас полномочия, мы перестанем быть назойливыми чужаками, которые суют нос в чужие дела. Нас станут принимать, а мы получим право требовать ответы на вопросы.
Джессап улыбнулся, потом решил, что предложение Вульфа заслуживает большего, и расхохотался. Звонко и весело, так что я бы даже обиделся, если бы он смеялся над нами, но охотно присоединился бы к нему, смейся он над Хейтом.
Вдоволь нахохотавшись, Джессап сказал:
– Над этим нужно подумать.
Вульф кивнул.
– Но овчинка выделки стоит.
– Понимаете ли вы, – спросил Джессап, – каковы могут быть последствия такого решения для… моей карьеры?
– Зато и все наши заслуги по раскрытию преступления припишут вам.
– В том случае, если вам, конечно, удастся добиться успеха. Я рискую своим будущим из-за вашего… поведения. Вы, конечно, надеетесь вызволить Грива, а для этого должны доказать, что убийца – кто-то другой. Кто?
– Ни я, ни мистер Гудвин этого не знаем. И даже не предполагаем. Все, что у нас есть, это твердая вера в свою правоту, основанная на фактах, которые убеждают нас, но не убедят вас. И мы докажем, что мы правы.
– Даже без моего «содействия»?
– Да. Если вы нас не поддержите, то нам поможет мистер Вил. В противном случае у нас остается еще финансовая поддержка мисс Роуэн и наше собственное профессиональное умение. Пусть расследование займет несколько месяцев или даже лет, нас уже ничто не остановит.
– А мистер Вил обещал вам свою помощь в том случае, если я откажусь?
– Нет. Он сказал, что готов помочь, но твердого обещания не дал.
– Значит, вы мне угрожаете?
– Мистер Джессап, почему вы расцениваете простое намерение как угрозу?
– Подобные намерения могут таить в себе угрозу. Мне посоветовали, чтобы я просил вас точнее формулировать слова. Вы сказали, цитирую: «Ни я, ни мистер Гудвин этого не знаем. И даже не предполагаем». Я хочу уточнить – подозреваете ли вы Гилберта Хейта?
– Только наряду со всеми остальными. У него имелась побудительная причина, но у него есть алиби, и вроде бы надежное. Впрочем, попытки мистера Гудвина проверить алиби потерпели неудачу, как и во многих других случаях. Вы заявили, что рискуете своим будущим из-за нашего поведения; так вот, это теперь вы ставите свое будущее на карту из-за поведения мистера Хейта. Представьте сами, основываясь на уликах, полученных от мистера Хейта, вы обвините мистера Грива, его осудят, а месяц или год спустя мы предъявим доказательства его невиновности. Что тогда?
Джессап выпрямился, посмотрел перед собой, вытянул ноги, насколько хватало места, и уставился на приборный щиток. У меня уже выработалась определенная точка зрения на такие случаи: чем реже человек мигает, уставясь в одну точку, тем усиленнее он размышляет. Три-четыре мигания в минуту означают, что мыслительный процесс идет с наибольшей напряженностью, а Джессап за три минуты мигнул лишь одиннадцать раз. Затем мигания участились, и он повернулся к Вульфу.
– Вот что я вам скажу, – произнес он. – Вы сказали, что, возможно, я согласился бы пойти вам навстречу и без просьбы мистера Вила. Вы правы, это так. Скорее всего так бы и случилось. Но меня настораживает, что вы обратились к нему, и я хочу кое с кем посоветоваться. Потом дам вам знать о своем решении.
Вульф нахмурился.
– Надеюсь, вы не собираетесь советоваться с мистером Хейтом?
– Нет, конечно. Я советуюсь с человеком, взгляды и интересы которого полностью совпадают с моими. С моей женой. Скоро я вам перезвоню.
– Чем быстрее, тем лучше.
Джессап кивнул.
– По всей видимости, сегодня вечером. Где вас найти? У мисс Роуэн?
Вульф, продолжая хмуриться, сказал, что да, и Джессап раскрыл дверцу, вылез и направился к своей машине. При развороте на пути его «форда» оказалось бревно, и Джессапу пришлось немного повозиться, чтобы вырулить на дорогу. Вот почему я всегда ставлю машину носом к выезду – я предпочитаю, чтобы помех на пути не было.
– Значит, теперь все зависит от женщины, – изрек я, когда «форд» затрясся вдоль каньона.
– Он осел, – прорычал Вульф. – Еще не родились два человека, взгляды и интересы которых полностью совпадают.
– Да, и юристу следовало знать это. Кстати, он отъявленный лгун. Без вмешательства Вила он бы даже не чихнул в вашу сторону и, уж конечно, не прикатил бы к усыпальнице Уэдона на встречу с вами.
Я повернул ключ в замке зажигания, и мы снялись с места. Часы показывали без трех минут шесть, и я был рад, что позвонил Лили. Когда мы выбрались на дорогу, я осведомился, предпочитает ли Вульф ехать помедленнее и объезжать ухабы и колдобины или ехать быстро и не обращать на них внимания, но в ответ удостоился только свирепого взгляда.
Когда до Лейм-Хорса оставалось около мили, Вульф внезапно заговорил:
– Останови машину.
Голос прозвучал громче обычного, почти как крик, но Вульф всегда говорил так во время езды. К тому же забыл добавить «пожалуйста», но я не стал обижаться. Я притормозил, съехал на обочину, заглушил двигатель и спросил:
– Что случилось?
– Мы могли бы сейчас воспользоваться телефоном мистера Степаняна?
– Думаю, что да. Вуди живет в том же здании, с другой стороны.
– Тогда позвони Солу. Сколько сейчас времени в Нью-Йорке?
– Восемь. Чуть больше. Он должен быть дома. По четвергам у него вечер покера.
– Свяжись с ним. Мне не нравится возможность, пусть даже призрачная, что трижды в день мы сидим за одним столом с убийцей, а особых полномочий на то, чтобы это выяснить, нам не требуется. Пусть Сол узнает, не общался ли мистер Броделл во время своих посещений Нью-Йорка с мисс Кейдани или с мистером Уорти. Ты можешь достать фотографии и выслать их Солу, чтобы никто об этом не узнал?
