Он произнес всего лишь одну фразу:
– Выведи ее отсюда!
Я неторопливым шагом поднялся по лестнице, думая, что она ни в коем случае не примет моих услуг по упаковке вещей… Я увидел, что дверь в ванную была открыта, и спросил:
– Можно войти?
– Не беспокойтесь, я не нуждаюсь в ваших услугах, – послышался ее голос. – Я ухожу.
Она ходила из комнаты в ванную и обратно. Чемодан, стоявший на ковре, был открыт и заполнен на три четверти. Эта девушка могла быть в высшей степени подходящей спутницей в жизни.
Даже не взглянув на меня, она быстро и аккуратно покончила с укладкой чемодана и принялась за шляпную картонку.
– Присмотрите хорошенько за своими деньгами, – сказал я, – у вас их очень много. Не позволяйте чужим распоряжаться ими.
– Вы говорите так, как будто отправляете младшую сестренку в путь, – сказала она, не поднимая по-прежнему на меня глаз.
Сказано это было довольно добродушно, но все равно показалось мне не слишком приятным.
– Угу, – сказал я. – Там, внизу, вы сказали, что вам следует меня поздравить, и я, как вы помните, попросил вас подождать с этим. Я очень сомневаюсь, заслуживаю ли я таких поздравлений.
– Теперь я думаю, что нет, и беру свои слова обратно, – сказала она.
Присцилла застегнула «молнию» на шляпной картонке, взяла жакет и шляпку, надела их и подошла к столу за сумочкой. Потом она потянулась за шляпной картонкой, но та уже была у меня в руках, как и чемодан.
Она вышла первая, я – за ней. Внизу, в прихожей, она даже и не взглянула в сторону кабинета Вульфа, когда мы проходили мимо, но я невольно посмотрел туда. Вульф сидел за письменным столом, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами. Когда мы подошли к входной двери и я открыл ее, она сделала попытку взять у меня свои вещи, но я ей не позволил.
Присцилла настаивала, но я оставался непреклонен и, поскольку весил значительно больше, чем она, все же победил. Спустившись по ступенькам, мы вышли из дома и свернули на восток. Потом прошли по Десятой авеню и перешли на другую сторону.
– Можете мне поверить, я не собираюсь записывать номер такси, которое вы возьмете, – сказал я ей. – Но если бы я даже и сделал это, то никогда никому бы не сказал. Тем не менее я не обещаю забыть ваше имя.
Может быть, когда-нибудь я и вспомню что-то такое, на что только вы сможете дать мне ответ. Но на тот случай, если я не увижу вас до 30 июня… счастливого вам дня рождения.
На этом мы и расстались – не так уж чтобы очень дружелюбно, но и не враждебно.
Проследив за тем, как ее такси окончательно скрылось из вида в направлении центра города, я вернулся домой, ожидая продолжительного тет-а-тет с Вульфом. Но никакой радости от этого я не ощутил. Ситуация, которая сложилась, была действительно очень пикантной, и я собирался сыграть свою роль до конца. Но я совсем не был уверен в том, что эта роль мне нравится.
Придя домой, я вдруг совершенно неожиданно обнаружил, что мне позволено лечь спать, так как к тому времени, как я вернулся, Вульф и сам уже отправился в постель. Это меня вполне устраивало.
Глава 4
Конфликт произошел на следующее утро, во вторник.
Сидя на кухне, я поглощал апельсиновый сок, лепешки, поджаренную по-джорджиански ветчину, мед, кофе и дыню. Фриц, спустившись из комнаты Вульфа, куда он относил поднос с завтраком, сказал, что я нужен патрону. Это не было отклонением от установленных правил.
Вульф в это время никогда не спускался вниз. Прежде чем подняться в девять к себе в оранжерею, он обычно посылал за мной, особенно в случаях, когда я должен был получить с утра инструкции, не подходящие для передачи по домашнему телефону.
Фриц сказал, что приказа прийти немедленно не было, поэтому я спокойно допил вторую чашку кофе, а потом уже поднялся на второй этаж в комнату Вульфа, находящуюся точно под той, в которой так и не переночевала Присцилла. Вульф уже покончил с завтраком и выбрался из постели. Теперь он стоял у окна в своей желтой пижаме, массируя пальцами голову. Я пожелал ему доброго утра, и он был настолько добр, что ответил мне тем же.
– Сколько времени? – спросил он.
В комнате было двое часов: одни стояли на ночном столике, другие – висели на стене, но я решил проигнорировать их и посмотрел на свои.
– Позвони, пожалуйста, в офис Холмера ровно в десять и соедини меня с ним, – сказал Вульф. – Ходить к нему тебе совершенно незачем, поскольку мы более осведомлены, чем он. Но прежде не мешало бы позвонить на квартиру мисс Идз и узнать, дома ли она. Или ты уже сделал это?
– Нет, сэр.
– Тогда попытайся дозвониться до нее. Если ее там нет, мы должны все подготовить, чтобы потом не терять времени. Свяжись с Солом, Фредом и Орри, пусть они будут здесь к одиннадцати, если это возможно.
Я покачал головой, с сожалением, но твердо:
– Нет, сэр, это невозможно. Ведь я уже предупреждал вас, что вы можете меня уволить. Я, конечно, не отказываюсь играть, но не стану способствовать несправедливым и недобросовестным действиям кого бы то ни было. Вы сказали ей сами, что мы забудем о ее существовании до десяти часов этого утра. Так мы и должны поступать. Я же понятия не имею, о ком или о чем вы говорите. Вы хотите, чтобы я ровно в десять поднялся наверх и узнал, нет ли у вас для меня каких-либо поручений?
– Нет, – огрызнулся он и направился в ванную.
Дойдя до двери, он остановился и рявкнул через плечо, не поворачивая головы:
– То есть да! – и исчез.
Чтобы сэкономить время Фрица, я прихватил поднос с посудой. Обычно, если не было срочной работы, я не спускался в кабинет до получения утренней почты, то есть до восьми сорока пяти – девяти часов. Так что, когда несколько раньше десяти в дверь позвонили, я был еще на кухне, обсуждая с Фрицем бейсбольные команды «Гигантов» и «Доджерсов».
Пройдя через прихожую и подойдя к входной двери, я остановился как вкопанный, увидев, кто к нам пришел. Я всего лишь воспроизвожу случившееся. Насколько мне известно, никакие электроны не сновали ни в том, ни в другом направлении, когда я впервые увидел Присциллу Идз. За короткое время нашего с ней общения я не испытывал никакой слабости или головокружения. Но факт остается фактом: два самых моих точных предчувствия связаны именно с ней. В понедельник вечером, раньше, чем Холмер произнес о своей подопечной два десятка слов, я сказал себе: «Это она, именно та, что у нас наверху в комнате». Я был твердо уверен, что так оно и есть. Увидев инспектора Кремера из Манхэттенского полицейского отделения по расследованию убийств, я сказал себе: «Она мертва», и знал, что это так и есть. Я постоял несколько секунд, прежде чем решился открыть дверь.
Я приветствовал инспектора, который в свою очередь сказал мне: «Привет, Гудвин» – и прошествовал прямо в кабинет Вульфа. Я последовал за ним и прошел к своему письменному столу, отметив, что Кремер, вместо того чтобы, как обычно, подойти к красному кожаному креслу, сел в желтое, показав тем самым, что на сей раз собирается иметь дело не с моим патроном, а со мной.
