Глава 1
Я отложил на раскрытой странице справочник «Кто есть кто в Америке» за 1938/39 год, потому что переносить духоту жаркого летнего дня больше не было сил.
– Либо их так запланировали – через одинаковые промежутки времени, – говорил я очень громко, – либо состряпали наспех, но все выходит четко: Эйприл сейчас тридцать шесть, Мэй – сорок один, а Джун – сорок шесть. Разница ровно в пять лет. Похоже, их родители начали с середины календаря и действовали в обратном порядке. Очевидно, Джун назвали так потому, что она родилась в июне, в 1893 году. Но следующие имена – целиком плод воображения. Я почему-то считаю, что придумала их мамочка. Последняя малютка появилась на свет божий в феврале, но нарекли ее Эйприл…
Непохоже было, чтобы Ниро Вульф меня слушал: плотно зажмурил глаза, он сидел, точнее, полулежал в своем кресле. Но и продолжал, не обращая на это внимания.
В тот знойный июльский день мне даже на превосходный ленч, приготовленный Фрицем, было наплевать. Отпуск у меня закончился. Известия из Европы вызывали невольное желание вбить через каждые десять ярдов прибрежной полосы столбы с предупреждением: «Частная собственность… Акулы и государственные деятели не допускаются». Руки у меня были забинтованы в тех местах, где черные канадские мухи пробурили настоящие скважины, добывая мою кровь.
Но самым скверным было то, что Ниро Вульф, по своей старой привычке, занялся какими-то фантастическими финансовыми спекуляциями, благодаря которым сумма наших банковских накоплений понизилась до уровня, какого мы уже не наблюдали многие годы. А что касается детективной практики, то здесь попадалась сплошная ерунда.
Вместо того чтобы хотя бы поволноваться слегка, Ниро Вульф, похоже, занял на этот раз позицию непротивления естественным законам.
Не знаю, возможно, он действительно был настолько эксцентричен, что получал удовольствие от непосредственного участия в операциях «Нью Дилза», но лично я подходил ко всем этим «капризам гения» с одним вполне конкретным мерилом: «Чем Вульф станет платить Арчи?»
Можете не сомневаться, голос мой совсем не был медоточивым, когда я заговорил дальше:
– Все зависит от того, что их гложет. Наверняка нечто болезненное: в противном случае они бы никогда не стали просить о личной встрече… Скорее всего, смерть их брата Ноэля заставила задуматься о своем бюджете. Ноэль здесь тоже упомянут.
Я кивнул головой на справочник.
– Он был самым старшим, сорока девяти лет, на три года старше Джун, второй после Галлена в «Даниэль Галлен и Кo ». Сам всего добился, начал в 1908 году мальчишкой-посыльным за десять долларов в неделю. Об этом сообщалось в его некрологе, напечатанном пару дней назад в «Таймсе». Вы его читали?
Вульф не шевелился. Я скроил ему гримасу и продолжил:
– Они явятся минут через десять, а пока я соблаговолю ознакомить вас с результатами своих изысканий. Так вот, из журнальной статьи можно было почерпнуть гораздо больше данных, чем из справочника. Масса красочных подробностей. Например, о том, что Мэй носит бумажные чулки с тех самых пор, как японцы бомбили Шанхай; что мамочка удивительная женщина, ибо произвела на свет четырех необыкновенных детей. Кстати, никак не могу понять, почему в подобных случаях папочкина роль в расчет не принимается, впрочем, сейчас не время дискутировать на эту тему. Нам предстоит работать с «необыкновенными детьми», вот ими и займемся.
Я перелистнул страничку журнала.
– Подведем итоги данных о Ноэле, умершем в этот вторник. Похоже, в его письменный стол уолл-стритской конторы «Даниэль Галлен и Кo » был вмонтирован ряд кнопок, по одной для каждой страны Европы и Азии, не говоря уже о Южной Америке. Стоило ему нажать на какую-нибудь, и тамошние правители немедленно слагали с себя полномочия и справлялись по телефону, кого бы он желал видеть на их месте. Вы можете сказать, что в этом нет ничего необыкновенного, но я с вами не соглашусь.
Старшая дочь, Джун, родилась, как я уже говорил, в июне 1893 года. В двадцать лет она написала дерзкую, сильно нашумевшую книжку «Верхом на голой спине», а через год вторую – «Аферы Сенички». Потом она вышла замуж за блестящего адвоката Джека Чарльза Данна. В настоящее время это видный государственный деятель США. Именно он на прошлой неделе послал в Японию столь убедительную ноту. Статья утверждает, что головокружительный взлет Данна во многом объясняется его замечательной женой. Снова мамочка. Джун и сама стала мамашей, у нее двое детей – сын Эндрю двадцати четырех лет и дочь Сейра двадцати двух.
Я переменил положение в кресле.
– Два других чуда все еще носят фамилию Хауторн. Мэй вообще не была замужем. Мужчинам следовало бы привлечь ее к ответственности за то, что она обскакала их по части мозговых извилин. В двадцать шесть лет она буквально перевернула коллоидную химию, совершив в ней настоящую революцию: что-то туманное про какие-то капли и пузырьки. С 1933 года она директор Варнейского колледжа, за эти шесть лет его фонды возросли более чем на девятнадцать миллионов долларов, доказывая, что из пузырька можно сделать нечто весьма ощутимое. Журнал уверяет, что интеллект мисс Хауторн просто не поддается описанию.
Знаете, а ведь я был не прав, заявив, что две оставшихся сестренки все еще зовутся Хауторн. В отношении Эйприл мне бы следовало употребить не «еще», а «опять». Когда в 1937 году она взяла штурмом Нью-Йорк, то заметила у своих ног поверженного в прах герцога Лозано. Делать нечего, пришлось его подобрать. Четыре других герцога, куча эрлов с баронами и двое промышленников немедленно покончили с собой. Но увы! Тремя годами позже, при взятии штурмом Парижа, с Лозано она развелась и снова стала Эйприл Хауторн как официально, так и в тесном кругу друзей. Это единственная актриса среди давно умерших и ныне здравствующих, которая сыграла и Джульетту, и Нору. В настоящее время она в восьмой раз покоряет Нью-Йорк. Я могу это засвидетельствовать лично, поскольку месяц назад собственными руками заплатил пять долларов пятьдесят центов за билет на «Яичницу». Может, припоминаете, как я уговаривал вас тоже пойти в театр? По-моему, общепризнанную королеву американской сцены вы просто обязаны были повидать.
Вульф и бровью не повел. Спит, что ли?
– Конечно, – съязвил я, – какое нахальство со стороны этих необычайных сестер Хауторн – совершенно не считаться с вашими привычками и заставлять меня договариваться о встрече с вами еще до того, как вы переварите свой ленч. Какая разница, что их мучает, какая разница, что Ноэль оставил им миллион долларов, половину которого они намерены выложить за то, чтобы вы организовали слежку за их банкиром, – им все равно следовало быть более деликатными. Когда Джун позвонила утром сегодня, я сказал ей…
– Арчи! – Его глаза раскрылись – Ты наверняка говорить «Джун» вместо «миссис Дани», потому что считаешь, будто это имя меня раздражает. И это совершенно справедливо. Прекрати. Заткнись.
