— Они уехали, парень.
— На вокзал?
— Похоже. В эту сторону. — Он развернул машину на сто восемьдесят градусов и надавил педаль газа. — Они появились из выхода у стоянки такси и сели в одно из них. Тони у них на хвосте.
Мне не надо было его пришпоривать: машина и без того летела во весь опор. Часы показывали девятнадцать минут восьмого — одиннадцать минут до отправления поезда в 7.30 на Нью-Йорк. Через четыре минуты мы лихо подкатили к стоянке у вокзала. Я выскочил. Чуть впереди нас какая-то женщина расплачивалась с водителем, и за её спиной стояла девочка.
— Ты что, идиот! — прорычал мой водитель. — Они же не слепые!
— Всё в порядке, — заверил я его. — Они знают, что я за ними слежу. Это война нервов.
Откуда-то появился Тони и я освободился ещё от одной пары пятёрок, а затем прошёл на станцию. Работало только одно окошечко кассы, и мамаша с девочкой стояли возле него. Праздной походкой я подошёл к расписанию поездов. В запасе у меня было ещё три минуты, и я собирался было посмотреть через плечо, чем они заняты, когда они пробежали мимо меня, держась за руки. Дочка была впереди и тащила я собой мамашу. Стоя у последнего вагона состава, я видел, как они забрались в свой вагон, но стоял на платформе до тех пор, пока не был подан сигнал и колёса не начали вращаться. Только после этого сел и я.
В вагоне-ресторане народу было немного. Я заказал двойной апельсиновый сок, лепёшки с жареной ветчиной, кофе, французские гренки, пирожки с колбасой, виноградное желе и ещё одну чашку кофе. Мои отношения с желудком наладились, и мы с ним решили забыть обо всём, что случилось.
Я решил пойти взглянуть на семейку. И тут мне стало стыдно за себя. Ещё совсем недавно голод так мучил меня, что я и думать забыл о том, что другим, быть может, тоже хочется есть. Но когда, пройдя три вагона, я увидел мамашу и дочку, я понял, что им несладко. Конечно, у них имелись и другие причины для страданий, но во многом бледность, напряжённость и скорбное выражение лиц объяснялись тем, что им страшно хотелось есть. У них не было времени перекусить что-нибудь до отъезда, а состояние их было таким, что, похоже, им просто в голову не пришло, что можно поесть и в поезде.
Я прошёл в конец вагона, повернулся лицом к пассажирам и прокричал:
— Завтракайте в вагоне-ресторане, находящемся в трёх вагонах впереди! Умеренные цены!
Затем я пошёл по проходу, повторяя всё через соответствующие промежутки времени, один раз прямо около того места, где они сидели. Сработало. Они обменялись парой слов, поднялись и направились вперёд. И не только они. Моя рекламная кампания имела успех также ещё у одной женщины, у мужчины и у парочки.
К тому времени, когда семейство вернулось на свои места, до Нью-Йорка оставалось меньше часа. Я рассмотрел их, когда они шли по проходу. Мать была небольшого роста, с круглыми плечами и седеющими волосами. Её нос был тонким и остро заточенным, хотя и не до такой степени, как до трапезы. Нэнсили выглядела лучше и намного смышлёнее, чем я ожидал после сообщений газет и описания Сола.
У неё были густые каштановые волосы ниже плеч, синие глаза — настолько тёмные, что различить их цвет можно было лишь с близкого расстояния. Глаза постоянно находились в движении. Она не унаследовала ни острого носа мамочки, ни погонные метры папочкиных бровей. Если бы я учился с ней в колледже, то с удовольствием купил бы ей стакан «коки» или даже порцию сливочного мороженого. Я прекрасно понимал, что неприятности начнутся в ту минуту, когда они сойдут с поезда на вокзале Пенсильвания и станут подниматься по лестнице. Я знал, что делать, если они направятся к стоянке такси, к автобусу или метро или если мамочка зайдёт в телефонную будку. Я шёл за ними по пятам, но ничего, кроме получения удовольствия от приятной прогулки, от меня не потребовалось. Они поднялись по эскалатору на улицу, вышли через северный выход и повернули налево. Я шёл за ними. На Девятой авеню они повернули в сторону верхней части города, а на Тридцать пятой улице снова налево. Они уверенно направлялись прямо к дому Вулфа, без задержек, и, естественно, я приуныл. Единственное, что поднимало мне настроение, — это наш график. Было точно одиннадцать часов, и Вулф уже спустился из оранжереи и уселся в своё кресло, как раз вовремя, чтобы приветствовать нас.
Всё так и вышло. Миновав Десятую авеню, они стали посматривать на номера домов, и я начал их нагонять. У нашего дома они остановились, ещё раз осмотрелись и поднялись по ступенькам. Когда они нажимали кнопку звонка, я был у подножия лестницы, но они не обратили на меня внимания. Конечно, всё бы выглядело более триумфально, если бы мне удалось сделать это другим способом. Но проблема заключалась в том, что Фриц не пустил бы их, не посоветовавшись с Вулфом. Поэтому я быстро поднялся, перешагивая через две ступеньки, открыл дверь своим ключом, распахнул её и пригласил их:
— Миссис Шеперд? Заходите.
Она переступила порог, но Нэнсили фыркнула:
— Вы были в поезде. В этом есть что-то забавное.
— Мистер Вулф ждёт вас, — сказал я. — И если вам угодно, называйте это забавным. Так что, если хотите посмеяться, заходите внутрь, чтобы я смог закрыть дверь.
Она вошла, не спуская с меня глаз. Я спросил, не хотят ли они оставить в прихожей свои вещи, они отказались, и я провёл их в кабинет. Вулф какое-то мгновение сидел за своим столом в нерешительности, а затем встал. Мне это понравилось. Он никогда не встаёт, когда входит мужчина, и обычно объясняет входящим женщинам, если считает это нужным, что он продолжает сидеть в кресле, потому что подниматься, а затем опять садиться для него гораздо более серьёзная работа, чем для большинства людей. Я знал, почему он нарушил это правило. Это был салют в мою честь. Не только потому, что они появились, но и потому, что я их доставил точно в тот момент, когда он был готов их принять.
— Миссис Шеперд, — сказал я. — Это мистер Ниро Вулф. Мисс Нэнсили Шеперд.
Вулф поклонился.
— Как поживаете?
— Мой муж? — сказала мамаша испуганным, но тем не менее уверенным голосом. — Где мой муж?
— Скоро будет здесь, — заверил Вулф. — Его задержали. Садитесь, мадам.
Я улыбнулся ему и покачал головой:
— Очень признателен, что вы стараетесь мне помочь, но дело не в этом. — Теперь я улыбнулся семейке: — Я должен объяснить не только вам, но мистеру Вулфу тоже. Телеграмма при вас? Можно её на минуту?
Мамаша собралась открыть свою сумочку, но Нэнсили её остановила.
— Не надо. — Она снова резко обратилась ко мне: — Выпустите нас отсюда немедленно.
— Нет, — сказал я, — не сейчас. Но через пять минут я так и сделаю, если у вас ещё будет желание уйти. Чего вы боитесь? Не я ли присмотрел за тем, чтобы вы немного позавтракали? Сначала я хотел бы объяснить мистеру Вулфу, а потом объясню вам. — Я повернулся к Вулфу: — В сумочке миссис Шеперд лежит телеграмма следующего содержания:
«Садись первый поезд Нью-Йорк иди офис Ниро Вулфа Западная Тридцать пятая улица, 918. Телеграммы оплатил он. Возьми собой Нэнсили. Встретимся там. Оставь все вещи в отеле. Поторапливайся.
