Эл.»
Сол послал её с телеграфа в Бронксе сегодня утром в 6.30. Теперь вы понимаете, почему мне надо было снова увидеться с дворником. Выражение «поторапливайся» сделало телеграмму абсолютно достоверной.
— Значит, отец её не посылал? — Нэнсили смотрела на меня. — Я подозревала, что здесь что-то не так. — Она схватила мать за руку: — Вставай, мы уходим.
— Куда, Нэнсили?
— Мы уходим отсюда.
— Но куда же? — В глазах и голосе мамаши чувствовалась паника. — Домой?
— В этом всё и дело, — сказал я с ударением. — Вот именно, куда? У вас три варианта. Во-первых, вы можете отправиться домой и, когда глава семейства придёт с работы, рассказать ему, как попались на фальшивую телеграмму. Ваши лица показывают, что вы думаете по этому поводу. Во-вторых, вы можете сесть на ближайший поезд в Атлантик-Сити, но в этом случае я, до того как вы уйдёте, немедленно позвоню мистеру Шеперду на склад, где он работает, и сообщу ему, что вы находитесь здесь и рассказываете какую-то чушь о телеграмме. Конечно, он захочет с вами поговорить. Таким образом, вам опять придётся рассказать, как вас надули.
Мамаша выглядела так, словно сейчас упадёт, поэтому я подвинул ей кресло, и она села.
— Вы ужасны, — сказала Нэнсили. — Чрезвычайно.
Я пропустил это мимо ушей и продолжал, обращаясь к матери:
— И наконец, третье: вы можете остаться здесь, и мистер Вулф обсудит кое-что с Нэнсили, задаст ей вопросы. На это может уйти часа два, или три, или четыре. Так что чем скорее он начнёт, тем лучше. Вам предложат хороший обед. Как только мистер Вулф закончит, я доставлю вас на вокзал и посажу на поезд в Атлантик-Сити. Мы оплатим дорогу в оба конца и прочие расходы — такси, завтрак, а также ваш ужин на обратном пути. Мистер Шеперд, с которым я встречался, никогда ничего об этом не узнает. — Я пожевал губами. — Я вижу только эти три варианта.
Нэнсили села в красное кресло, что ещё раз продемонстрировало её ум.
— Это ужасно, — безнадёжно сказала мамаша. — Хуже не придумаешь… Вы не выглядите как человек, который мог бы проделать подобную штуку. Вы уверены, что мой муж не посылал этой телеграммы? Честно?
— Абсолютно, — заверил я её. — Он ничего о ней не знает и никогда не узнает. Ничего страшного во всём этом нет. Ещё задолго до ночи вы будете в своём прекрасном номере в отеле.
Она покачала головой так, как будто всё пропало.
— Не такой уж он прекрасный, — заявила Нэнсили. — Душ брызгается по сторонам, и они не могут его починить. — Неожиданно она поднесла руку ко рту, вскочила, и глаза у неё округлились. — Господи! — воскликнула она. — Где у вас приёмник? Сегодня же пятница! Она в эфире!
— Нет никакого приёмника, — строго сказал я. — Сломался. Так, давайте мне ваше пальто и шляпу.
Глава 10
Во время всего представления, не считая перерыва на обед, миссис Шеперд сидела опустив плечи в одном из жёлтых кресел. Вулфу её присутствие не нравилось, и не раз он предлагал ей то пойти вздремнуть в Южную комнату, то подняться в оранжерею и посмотреть на орхидеи, но она не пошевельнулась. Конечно, она защищала своего ребёнка, но, могу поклясться, больше всего её пугало, что, если она выпустит нас из поля зрения, мы можем послать ещё одну телеграмму, подписанную «Эл».
Я стараюсь быть честным и непредвзятым по отношению к Нэнсили. Вот что записано у меня в блокноте:
«В.: Вы высоко оцениваете мисс Фрейзер, не так ли, мисс Шеперд?
Н.: О да! Она само совершенство!»
На следующей странице блокнота:
«В.: Почему вы бросили колледж, если дела у вас там шли так хорошо?
Н.: Мне предложили работать манекенщицей. Контракт был непродолжительным, платили два доллара в неделю, вызывали меня не часто. В основном надо было демонстрировать ноги. Но наличные — это прелесть.
В.: В перспективе вы собираетесь быть манекенщицей?
Н: О нет! У меня очень серьёзные намерения. Очень! Я собираюсь пойти на радио. Я хочу, чтобы у меня была программа, как у мисс Фрейзер. Чтоб было интересно людям, чтобы там много смеялись. Но чтобы там шла речь о серьёзных вещах. Я хочу сделать действительно хорошую программу. Вам часто приходилось выходить в эфир, мистер Вулф?»
А вот ещё, на другой странице:
«В.: Как вы проводили время в Атлантик-Сити?
Н.: Загнивали. Это место вымерло по крайней мере две недели назад. Сейчас там мёртвый сезон. Ужасно.»
Это стенограмма. На страницах, откуда взяты эти цитаты, ещё много подобных высказываний, но есть и другие страницы, уравновешивающие эти. Когда ей хотелось, она могла говорить по существу. Например, когда она объясняла, что ей следовало бы подозрительно отнестись к телеграмме и настоять, чтобы мать связалась по телефону с отцом. Она бы так и сделала, если бы не знала из газет, что мисс Фрейзер наняла Ниро Вулфа. Когда же Вулф перевёл разговор на тему людей, окружающих мисс Фрейзер, она не только дала понять, что прекрасно знает им цену. Она не включила в свой рассказ ничего такого, что бы ей пришлось доказывать, чтобы не брать свои слова обратно.
Было легко заметить, что Вулф чувствовал удовлетворение от избранной им тактики. Она заключалась в том, что до обеда он ограничивал себя, ходил вокруг да около, чтобы она привыкла к его голосу, манерам и тому, что он задаёт ей самые разнообразные вопросы. К тому времени как Фриц позвал нас в столовую, я почувствовал, что для Вулфа красный свет не загорается ни в одном направлении.
Когда мы вернулись в кабинет и снова расселись, причём мамаша всё в том же кресле, а Нэнсили затянулась сигаретой так, как будто занималась этим многие годы, Вулф продолжил в том же духе. Но скоро я стал замечать, что он начинает сужать круги и приближается к сцене преступления. Посвятив некоторое время теме клуба девушек — поклонниц Фрейзер из восточного Бронкса и тому, как Нэнсили организовала его, он перешёл непосредственно к студии и начал с передачи Фрейзер. Он выяснил, что Нэнсили всегда бывала там по вторникам, а иногда по пятницам тоже. Мисс Фрейзер пообещала ей, что когда-нибудь подпустит её к микрофону — хотя бы для того, чтобы сказать пару слов. На передаче! Большую часть времени она сидела вместе с публикой в первом ряду, но всегда была готова помочь чем-нибудь, и часто ей это разрешалось, но исключительно благодаря мисс Фрейзер. Остальные считали, что она только мешает.
— А вы и в самом деле мешали? — спросил Вулф.
— Наверняка. Но мисс Фрейзер так не думала, потому что знает, что я считаю её самой лучшей ведущей на радио, просто экстра-класс, и что существует мой клуб. Так что вы сами понимаете. Вы можете понять, почему мне хотелось быть честной и непредвзятой по отношению к ней.
Вулф понимающе кивнул.
— Какого рода помощь вы оказывали?
— О! — Она взмахнула рукой. — Кто-нибудь роняет страницу сценария, и я её поднимаю. Начинает скрипеть кресло, и я первой замечаю это и приношу новое. В тот день, когда это случилось, я взяла поднос со стаканами из шкафа и отнесла его к столу.
