– Я знаю.
– Дурак. Что ты можешь знать?
– Я вернулся в дом твоих родителей, узнал о работорговцах, которые увели тебя, выведал о них все. Для этого пришлось обойти четыре стоянки. Из тех, кто участвовал в том рейде, в живых оставалось только трое. Они не помнили тебя, но я нашел документы, электронные записи продаж.
– Живы еще. Надо же!
– Уже нет. Те, кто купил тебя, странствующий цирк из Фаэтона… Он распался, я нашел лишь одну акробатку в театре, у самых стен Чикаго. Она вспомнила рыжую девочку, которая здесь сбежала. Потом все было просто. Я расспрашивал о тебе всех, кто бывал в Хоксе. Меня искали, так что пришлось сделать крюк через Эрг, а потом…
– Я поняла. – Анита наклонилась вперед и дотронулась до его руки. – Я почти забыла эту дорогу, имена, лица. Не хочу вспоминать. Пусть и дальше в аду отдыхают. – Она замолчала, рассеянно поглаживая его пальцы.
Подошедшая официантка сноровисто расставила на столе металлические рюмки и тарелочки с холодным мясом. Анита взяла у нее из рук пузатый графин с виски и поблагодарила кивком.
– Не хочешь?
Кейн покачал головой и смотрел, как Анита до краев наполнила свою рюмку.
– Тогда за встречу! – Она залпом выпила виски, снова с верхом наполнила рюмку, но пить не стала. – А ведь ты совсем другой теперь, правда?
– Правда. И ты… Я бы тебя не узнал.
– Краски поярче, одежка получше, колечки-запястья. Только волосы, считай, прежними и остались.
– У тебя всегда были красивые волосы.
– Не такие. Ты после Фаэтона меня не видел, подстричься пришлось считай наголо, для парика, чтоб в их пьесе дурацкой носить, но акробатки из меня все равно не вышло.
– Тебе не хватило терпения?
– Вроде того. Просто я к тому времени поняла, что с мужским полом у меня получается куда лучше. К чему на столбе кувыркаться, если те же деньги можно за пару минут заработать? – Она снова опрокинула рюмку. – Без особых выкрутасов. И бока не отбиты, и спину не ломит. Что это ты улыбаться перестал? Сейчас самое время пожалеть, что нашел меня. Или, может, сказать что-нибудь мудрое падшей женщине. Как там святоши говорят?
– Я обещал тебя найти, но не судить. – Кейн наклонился и сжал ее руку.
– И правда, – сказала Анита. – Да и я тебя, да? Много ли народу ты убил?
– Сколько пришлось.
– Вот видишь, и у тебя тоже не все просто. Хотел стать солдатом, а сделался монахом. И я тоже мечтала много, особенно поначалу. Но мне жаловаться грех. Здесь, в «Сладкой белке», меня никто, считай, не обижал, старше меня только наша мама. Мужчин я сама выбираю, да и девчонки меня любят. Неплохо все вышло, Кей.
– Я рад, но мое обещание остается в силе.
– Что? Смешной ты. Кто в наше время обещания ценит? Где они, наши четырнадцать лет, Кей?
– Здесь, Анита, с нами.
– Да, опять правда. – Она хотела было снова наполнить рюмку, но передумала и поставила графин на место. – Хватит с меня, а то, пожалуй, напьюсь еще. Съешь что-нибудь, я и отсюда слышу, что у тебя в пузе творится.
– Спасибо.
– Не благодари, а поешь. Ты где остановился?
– В «Индюке», насколько я помню.
– В «Индюке»? Ты знаком с баронессой?
– С кем?
– А, ладно, слухи это, болтовня девчачья. Девица в броне, из Атланты, с бароном нашим рядом на площади была. Красивая, говорят. Приручила огра. – Анита рассмеялась. – Что только не болтают.
– Занятно. – Кейн взял с блюдца кусочек мяса. – Баронесса и огр.
– Да. Насчет тебя тоже трепаться станут, Кей. Вон, уже начали.
– Меня это не волнует.
– Меня тоже. Ты ведь хорошо стреляешь, да?
– Интересно, что ты спросила об этом. – Кейн прожевал мясо и снова протянул руку к тарелочкам. – Возможно, я плохой проповедник, но никто еще не жаловался на то, как я стреляю.
Анита поймала его руку, словно кошка, хватающая ящерицу.
– Тогда у меня к тебе будет просьба. Небольшая-небольшая, особенно по сравнению с тем, что ты уже сделал.
– Мне не очень нравится, как это звучит.
– Так, может, тебе награда понравится? Хоть ты и монах, но должно же быть что-то, что ты хочешь? Очень-очень?
I
С волос Мириам капала вода.
Перед тем как умыться у платной колонки, охраняемой невысоким горожанином в смешной белой шляпе, она честно попыталась найти в карманах резинку для волос и не смогла. Девушка даже не помнила, брала ли ее с собой из дому, и была явно не в том состоянии, чтобы задумываться над этим. Вода, видимо отстаивавшаяся в одном из резервуаров на крышах, оказалась теплой, но все-таки освежала.
– Побыстрее! – прикрикнул было коренастый торговец, но затем покосился на ее кобуру и замолк.
За Мириам уже образовалась очередь из пары женщин с бутылями и ведрами, и она сочла за лучшее отойти в сторону.
– Так лучше? – спросила Би, глядя, как она отжимает волосы, собирая их на затылке.
– Да. У меня глаза совсем красные?
– Нет. – Би прислонилась плечом к стене дома, неровной, из ноздреватых бетонных плит, явно позаимствованных из старых развалин. – Может, ты хочешь пить? Мы могли бы зайти…
– Не хочу. – Волосы Мириам упали ей на плечи, и вода мгновенно начала просачиваться сквозь новый плащ, но поправлять их она не стала. – Я и так сильно тебя задержала. Если бы кто-то другой так себя вел при мне! Истерики, обмороки! Как маленькая, нет, даже хуже.
– Я не поняла, что там случилось, – прервала ее Би – И никто бы не догадался.
– Там?
– Да, в переулке.
– Этот человек что-то сделал со мной. – Мириам посмотрела вдоль улицы, на решетчатую башню и площадь, до которой они так и не дошли. – Не понимаю, что именно, но, кажется, я стала иначе видеть.
– Он приказал мне спать. – Би оттолкнулась плечом от стены. – Дальше я ничего не помню.
– Ты его чуть не убила.
– Чуть? Я стреляла почти в упор, в автоматическом режиме, и промахнулась. Я видела следы на стенах. Как он мог увернуться?
– Не знаю. Он просто убежал.
– Не просто. Это не рейдер и не наемник. Я не знаю, как его назвать и что ему нужно. Совсем как тот инфильтратор, у входа в долину.
– Он сказал, что не враг, мол, не хотел ничего плохого.
– Как и тот!..
– Но этот, кажется, знал тебя по имени, только назвал не совсем так. Он забыл добавить последнюю часть к твоей фамилии… – Мириам запнулась, глядя в лицо Би, на которое словно опускалась невидимая грозовая тень. – А я даже не знала, что бывают такие, составные.
