– Пойдет Стах и…
Я тоже поднялся. Решение пришло почти так же быстро, как и ощущение безразличия к дальнейшим событиям.
– Давай я пойду. Хуже не станет, а в случае чего ты потеряешь только одного бойца. Я-то у вас нигде не числюсь, иду пассажиром.
Альфовец махнул рукой в знак того, что не возражает, и на этом все закончилось. Вскоре из палатки выбрался злой и невыспавшийся Стах. Мы с ним пошли вниз по тропе, а сам Гуревич занял мое место на фишке. Охранник шел первым, я замыкал. Пока мы находились на возвышенности, огонек был отчетливо различим. Вынув веревку из кармана дождевика, который Стах носил поверх комбеза, он замерил на глаз положение огня к вершине горы. Способ старый и по-прежнему такой же надежный, теперь мы выйдем к месту назначения, даже не видя его. Ветер опять изменил направление, и теперь резкие порывы кидали пригоршни дождевых капель точно нам в лицо. Трава гнулась почти что до самой земли, и скорости это не добавляло. Раза три пришлось останавливаться и сверяться с ориентирами, одним из которых была гора, а другим – невысокий холм у самой дороги. Идти пришлось без дороги, постоянно лавируя между теми участками, где трава росла не так густо, и теми, где из-за стоящего неколебимой стеной сухостоя пройти невозможно. Видимость упала до десяти метров, а иногда я не смог бы различить ничего даже на расстоянии вытянутой руки. На слух тоже надеяться не приходилось, ибо ветер задувал с таким злобным воем, что слышно было только его. Вдобавок накладывался треск набухших от воды стеблей травы, и в результате мы шли к цели в грохочущем и бурлящем море, которое скрывало нас почти по самую макушку. Сам источник света то скрывался среди травы, то вдруг появлялся где-то впереди. А потом стали твориться вообще странные вещи. Источник света вдруг сорвался с места и свечой взмыл в небо. Затем с той же стремительностью он спикировал вниз и стал быстро перемещаться по полю, закладывая неровные петли и выписывая зигзаги. Мерцающий свет, словно играя с нами, то исчезал, то вдруг появлялся в совершенно произвольной точке пространства. Наконец, выписав невероятной сложности фигуру в небе, он сначала исчез, но спустя пару мгновений вдруг возник у нас за спиной. Стах сначала пытался идти ровно, но потом заметался и вдруг остановился как вкопанный, опустив руки.
Я подошел и, прислонив лицо к его шлему, спросил:
– Видел такое раньше?
Тот помедлил с ответом, руки напарника судорожно сжимали автомат, плечи дергались. Да и вся поза говорила, что Стах боится и всерьез.
– Нет… лешак это нас водит. Пропадем.
Голос охранника дрожал, это было слышно даже сквозь скрадывающую интонации глухоту маски. В лешака я особо не верил, однако эта нечисть вполне могла верить в нас.
Взяв Стаха под локоть, я развернул его в обратную сторону и сказал:
– Пошли обратно, пока еще можем выбраться.
Повернуть – значит не выполнить прямой приказ, однако кружить в потемках без направления, да еще с риском угодить в засаду, еще хуже.
Помедлив немного ради приличия, Стах согласно кивнул:
– Согласен, хрен с ним! Пускай Гурей сам идет…
И в тот самый момент, когда мы оба уже сделали по паре шагов в направлении горы, огонек впереди вспыхнул ярче любого солнца. Пискнул и выключился мой «ночник», Стах громко вскрикнул, и я увидел впереди за кустами сгорбленную фигуру. Напарник и я отреагировали мгновенно, однако произошло совсем не то, чего я ожидал. Секунду назад стоявший словно истукан охранник вдруг, бросив оружие, обхватил руками голову и с жутким воем повалился на землю. Крик его был настолько силен, что пробивался даже сквозь вой неутихающей непогоды. Вскинув автомат, я силился поймать фигуру в прицел, но нахлынувшая волна тошноты и слабости заставила ослабить хват. В глазах двоилось, сердце бухало с интенсивностью парового молота, стремясь проломить виски и вырваться на свободу. Мозгоед!.. Только эта человекоподобная тварь способна сначала завлечь жертву, сломить ее волю и поработить сознание. Я стоял на ногах только благодаря приобретенным в племени способностям. Нападавший этого не мог знать, потому, видимо, импульс пси-поля был рассчитан на обычного человека. Стах все так же выл, вонзив пальцы рук в землю и раз от раза все сильнее прикладываясь головой. Тварь, видя, что я все еще стою на ногах, усилила напор излучения, теперь уже сконцентрировавшись только на мне. В ушах зашумело, голова словно бы заполнялась колючей стекловатой. Но я больше не пытался увидеть противника, просто закрыл глаза и сел на землю.
Узор паутины замерцал ярко-алым, мозгоед пытался блокировать и чувственный диапазон тоже, но мне удалось нащупать его ускользающую тень на грани восприятия. Тварь была очень старой и обитала здесь долгое время. Отголоски мыслеобразов тянулись за зыбкой фигурой, блуждающей среди полыхавших алым светом нитей. Многое было смутно, некоторые картины поражали своей фантасмагорической бредовостью настолько, что разобрать что-то конкретное не получалось. Но были и понятные, довольно отчетливые. Сначала тварей было три. Их забросило сюда случайно, в момент перехода одного пласта реальности в другой. После того как паника улеглась, они, быстро освоившись, стали охотиться на все, до чего могли дотянуться. Сила их была велика, люди, животные и гости из других миров – никто не смог оказать сопротивления. Потом пришли Ткачи и для доказательства своей силы убили одного из троих, поработив остальных. При упоминании хозяев ткани Вероятности мой оппонент испытывал неимоверно сильную смесь ужаса и ненависти. Волна, сотканная из этих чувств, нахлынула с такой интенсивностью, что в какой-то момент я едва не потерял контроль над собой. Что случилось потом, в видениях показывалось очень путано, разобрать ничего не получалось. Однако я понял, как можно вывести существо из равновесия. Сконцентрировав оставшиеся силы, я вызвал в памяти образ того единственного Ткача, с которым довелось сражаться на станции. И как только образ возник, сеть дрогнула, нити замерцали и начали терять цвет. Тень противника заметалась, почуяв знакомый образ, мозгоед пытался спрятаться еще надежнее. Но страх перед бывшим хозяином был настолько велик, что все случилось с точностью до наоборот. Нити Вероятности снова обрели зеленовато-мертвенный цвет, а фигура твари, пытавшейся сожрать наши со Стахом мозги, вдруг появилась в десятке шагов впереди. Я бестрепетно вынул пистолет и три раза выстрелил мозгоеду в голову. Из-за плохой видимости и завываний ветра ничего расслышать не получилось, но жуткий ментальный всплеск боли я получил такой силы, что едва не выпустил оружие из рук. Силуэт дернулся и пропал в тут же сомкнувшихся над ним стеблях сухостоя. Спрятав пистоль в кобуру, я огляделся вокруг. Стах лежал в двух шагах слева, свернувшись клубком. Подтянув «коврушу» к себе, я поднялся с земли и пошел туда, где упал мозгоед. Он лежал ровно там, где я и ожидал его найти, в десятке шагов впереди. Погасив «ночник» и вынув небольшой фонарик, я, бегло осмотрев тело, вынул нож и отрезал твари голову. Во рту ощущался привкус крови, неимоверно хотелось сплюнуть тягучий сгусток соленой слюны, преодолев рвотный позыв, пришлось сглотнуть. В ушах стоял противный писк, дыхание сбилось и шло с каким-то противным посвистом на выдохе. Отшвырнув голову неудачливого любителя чужих мозгов как можно дальше от тела, я побрел обратно. Напарник уже стоял на карачках, слепо шаря по земле вокруг себя. Подняв охранника на ноги и прихватив с земли его «чебурашку», я сориентировался на местности, и мы пошли к лагерю.
