– Планы меняются, ты берешь с собой двух бойцов и немедленно топаешь с ними на базу. За старшего в твоей подгруппе останется Кудряш, они с Мотрей и Горой сами дивизии стоят. С собой возьми Крестного и Птаху. Доложишься профессору Либерману, расскажешь, что экспедиция погибла, и передашь контейнер, о котором он говорил. Данные и отчет скинь только после того, как забашляют. Проследи особо, чтобы деньги были переведены сегодня же, без проволочек, вроде как в прошлый раз. Приказ понятен?
– Да… так точно. А вы и остальные?
– Мы пока задержимся, отцу скажешь, что контрольный срок будет трое суток. Если не выйдем на связь – работайте по обстановке, а лучше уходите за периметр. Все, ступай.
Андрон молча кивнул и тут же растворился в кустах. Я же снова прополз на прежнее место и прильнул к земле. Пока ощущался обычный мерный гул, какой для здешних мест вполне нормальное явление. Волна если и пойдет, то не раньше чем через неделю.
– Здесь четвертый, команду принял.
Кудряш и Мотря – двое новосибирских закадычных друзей Юриса, которых он подтянул два месяца назад. Оба отслужили по пять лет в войсках ООН, а до этого воевали в Югославии и еще черт знает где. Кудряш служил в мотострелковой части, потом по каким-то каналам был завербован в военную разведку. Высокий, с соответствующей выправкой, но на лицо и голос совершенно обычный русак. Кстати, Кудряш – настоящая фамилия, а по имени он никогда не назывался. Мотря, Иван Матренин, служил срочную в морской пехоте, на Северном флоте, но после этого тоже неизвестными путями оказался в разведке, где и повидал мир, так сказать. Но Иван был красавцем, причем в яркой, очень обаятельной ипостаси: смуглая кожа, карие улыбчивые глаза, ростом под два метра и соответствующего богатырского сложения. Невероятно веселый и улыбчивый, он всегда находит какой-нибудь анекдот или забавную историю из разряда «а вот у нас был случай». Оба были уволены по сокращению штатов и оказались в строительной фирме родителя Юриса. Тот питал слабость к бывшим военным, считая их лучшими кандидатами на работу. В артель оба вписались почти сразу, а с Мотрей мы иногда вместе под гитару пели разные душевные песни, когда отмечали очередную удачную операцию. Нет, спасти всех не получалось, но с давних пор удачной я считал ту войну, с которой удалось вернуться живым. Кудряш больше молчал, но он был отличным рукопашником, хорошо знал ножевой бой, и мы с ним часто и подолгу спарринговали, само собой, только с боевым оружием. Получалось весьма неплохо, учитывая, что мы оба владели методикой волчьего сна и на тренировки уходила большая часть ночи. Для плана, который я наметил, как раз навыки Кудряша подходили более всего.
– Здесь второй, нитка рвется. Два по три на шесть и три.
Все происходило не совсем так, как я и предполагал: караван встретил охранников и шестеро из пришедших с «Агропрома» повернули назад. Лошади и пленник продолжили путь вместе со ставшими в развалинах лагерем сечевыми. Я вызвал Кудряша и приказал отходить к моей позиции, чтобы дозорная группа каравана не вскрыла наше присутствие. Наблюдать может и Норд, сейчас важно следовать за «свободными» на расстоянии. Я вынул ПДА и вызвал примерную карту устойчивых областей в этом районе. Стабильных территорий только шесть, а учитывая скорость, с которой караван шел все это время, дойти они успеют только до заброшенного поселка Знаменка. Место спокойное, зверье и бандиты туда не заходят. Первые потому, что нечего жрать, а вторые потому, что поживиться тут особо нечем.
– Второй, держи нитку, предположительно идут в квадрат десять-тринадцать. Как принял?
– Принял, сопровождаю…
Как только караван тронулся и направился ровно к тому выходу с поля, напротив которого был мой холмик, я снова сполз вниз и, разрядив обе растяжки, стал дожидаться остальных артельщиков. Первым из кустов появился Кудряш, за ним Мотря с пулеметом наперевес, замыкающим шел наш иностранный участник – черногорец по имени Горан, но мы его звали просто Гора. Прибился он к нам случайно, после того как однажды помог Юрису с редкими боеприпасами для его винтовки. Это крепкий невысокий мужик сильно за пятьдесят. Из-за густой черной бороды к черногорцу приклеилось прозвище Гном, на что тот втихаря обижался, поэтому мы его звали то по имени, то просто Гора. Специальность у него была совершенно обычная. Но для нашей артели незаменимая. Горан знал о взрывчатке и минах все на свете.
Я кратко изложил артельщикам план операции:
– Значит, так, бойцы, дело наклевывается не особо денежное, но важное для меня. Идти никого не заставляю, просто прошу прикрыть. Хохлы везут пленника, который очень похож на одного моего знакомого, который никогда бы не бросил меня при подобном раскладе. Пленного нужно выручить, а хохлов наказать. Так как оно будет?
Кудряш и Мотря только пожали плечами и согласно кивнули, что вписываются. Ведь под масками так и так не видно, что каждый из них подумал.
Вспылил только интурист, неожиданно горячо зашипевший, как раскаленная сковорода:
– Зачем ты спросил, раз там твой друг?! Я тоже твой друг, а ты меня такими словами обижаешь!
– Прости, Гора. Но дело слишком личное, а ты у нас в отряде не так давно. В бой нужно идти без сомнений, иначе всем хана. Прости и впредь не обижайся. Лады?
Черногорец энергично закивал и под смешки неунывающего Мотри сел на корточки чуть в отдалении.
Я снова достал ПДА и объяснил задачу каждого:
– Караван небольшой, всего десять рыл, плюс две лошади и пленник. Однако, судя по поведению, новичков там нет, вооружены тоже неплохо. До темноты они успеют дойти только до Знаменки. Остановятся в здании сельсовета, оно там одно с крышей и окнами. Брать будем ночью, ближе к трем часам, в пересменку. Норд страхует нас издали, где он фишку выберет, это его дело. Начнем, как только вычислим расположение дозорных. Брать нужно тихо, в ножи, и валить всех наглухо, чтобы следов не осталось. По возможности оставьте одного из сечевых для допроса, но так, чтобы мог говорить. Это специально для тебя, Кудряш. Не лютуй, без фанатизма. Лошадей жалко, с собой взять не получится, а оставлять на вольный выпас еще хуже, в округе полно сфинксов – задерут на раз. Все, выходим, как только Норд даст сигнал. По местам. Кудряш, ты в головном, Гора замыкающий.
Дорога от поля была и по нынешним временам почти что ровная как стол. Каким-то образом посреди иссохшего непонятного бурелома из земли подняло кусок нормального шоссе. Ровный участок шел почти точно на юго-восток, а дальше обрывался, упираясь в небольшой клин запущенных лесопосадок. А там, если повезет, еще через пятнадцать километров был и тот самый поселок. Время и пространство в Зоне по-прежнему вели себя весьма вольно, то сокращаясь и ускоряясь, то растягиваясь и замедляясь, подобно патоке. Караванный водила, судя по всему, был тут не впервые, потому что по дороге людей не повел, а все время шел параллельно, по торным тропинкам. Обоз шел осторожно, пару раз нам приходилось останавливаться и маскировать свое присутствие, поскольку Норд докладывал о высланном назад дозоре. Ребята серьезные, видно, что воюют давно. Аномалии и зверье нам особо не досаждали, приобретая свойства природных явлений. Не тронь их, и они вреда не причинят. После закрытия порталов и уничтожения психотронного излучателя на радиостанции волновой выброс больше не сводил с ума. Теперь это была просто очень сильная буря, но с вихревыми грозами, попасть в которую по-прежнему означало верную смерть. А смертельные ловушки возникали не так часто, но теперь группировались в разной протяженности поля. Но появились они и в воздухе, старатели окрестили их мешками. Например, огневка или электро дрейфовали в воздухе часто всего в полуметре над землей, а иногда располагались на приличной высоте. В такое поле и попала экспедиция австралийских ученых, пытавшихся пройти к Могильнику или тому, что от него осталось. Интуристы шли по аномальному полю и каким-то чудом прошли треть, пока не нарвались на плазменную аномалию, в просторечии – огневку. Двое сгорели почти дотла, а остальные заметались в панике и угодили кто куда, в итоге никто не выбрался оттуда живым. Могильник после битвы был сильно разрушен, на месте мертвого города бушевала перманентная электрическая буря, висела плотная завеса непроницаемого тумана. На границах грозового фронта образовывались аномальные поля и как следствие попадались редчайшие по свойствам артефакты. Только Алхимики как-то проходили вглубь городских кварталов, чтобы проводить там свои опыты, думаю, дело, как и всегда, в подземных коммуникациях, которые так хорошо были освоены этим братством ученых-беспредельщиков.
