Не спуская с меня азартно заблестевших глаз, торговец продолжил как бы между прочим:
– Это диво месяц назад заказал один московский шаромыжник, задумавший пройти к реактору. И если бы его не посадили позавчера за большую коммерцию с цветными металлами, старый еврей таки имел бы свой гешефт уже сейчас!
Про себя прикинув стоимость такого комплекта, а потом цену транспортировки сюда, плюс интерес самого Цвирни, получалась солидная сумма. И хоть штука была явно хороша, с сожалением пришлось отступить от витрины. Случись что, таких костюмов нам понадобится шесть штук, а это уже неподъемная цена. Поняв, что интерес мой не смыкается с возможностями кошелька, торговец с видимым сожалением закрыл дверцу шкафа и, пройдя за привычный уже прилавок у дальней стены комнаты, чуть убавил музыку, звучавшую откуда-то сверху.
Посерьезнев лицом, Одессит спросил:
– Я не из тех, кто кормится слухами, молодой человек. Но в последние сутки вы главный их персонаж. Таки я чую, что намечается швах не хуже прошлогоднего.
Скрывать от старожила я почти ничего не стал. Обладая прочной связью с самой сущностью этого места, Одессит и так многое знал. Рассказ получился довольно длинным, по некоему наитию я опустил лишь подробности миссии Ксении. Торговец внимательно выслушал, почти не задав ни одного вопроса. Отвлекся он только один раз, когда молча выложил на стойку две коробки патронов к моему пистолету, протестующее махнув рукой, когда я полез за деньгами.
– Молодой человек, история, которую вы мне рассказали, скверно пахнет. В прошлый раз был просто ужас, но это были свои, знакомые все лица. Даже эти ваши Прядильщики…
– Ткачи.
– Ой, да кого интересует, как там у них записано в метрике, я вас умоляю!
Торговец лишь небрежно отмахнулся, вынимая из кармана бархотку. Сняв с носа неизменно блестящие пенсне, он принялся задумчиво полировать стекла сиреневой тряпочкой.
Глянув на меня своими дальнозоркими глазами, Одессит продолжил:
– Когда Обелиск уходил, он закрыл дверь, но не так плотно, как хотелось бы тем, кто остался. И, натурально, не так плохо, чтобы имеющийся сквозняк устроил непрошеных гостей.
Набивать магазин патронами в присутствии хозяина было бы дурным тоном, поэтому, убрав обе коробки в рюкзак, я продолжил прерванную мысль:
– Буревестник пропал в Могильнике, оттуда же тянется след наемника по имени Дансель. Нужно найти способ пробраться туда и…
– Ой, да способ-то есть! Наши с вами добрые знакомцы, у которых на всех одна голова и один кошелек плюс ни грамма совести, сами попросят вас пойти туда. Один из трофеев был с сюрпризом, и Алхимики пока не знают, как его повторить.
Мимолетное предчувствие вдруг со всей ясностью оформилось в догадку. Все опять лежало на поверхности, нужно было только внимательнее искать.
– Артефакт этого норвега был каким-то образом изменен. Сажа утаил это в прошлый раз, думая, что его братья смогут разобраться, что к чему. Однако…
– Таки вы правы! У них ничего не выходит. Именно поэтому они прислали весточку с еще одним нашим общим знакомым, который сейчас уже затарился бухлом у Ашота и наверняка дрыхнет где-нибудь, пьяный в дрезину.
Так, значит, вот кто вынудил Тихона тащиться в такую даль. Подорожник работает как ударник соцтруда, этакий слуга двух господ. Но винить его за такое совместительство нелепо. Почтовый ящик чужих секретов не выдает. Новость, сообщенная торговцем, оказалась не зряшной. Он косвенно подтвердил мои предположения по поводу Могильника. Плюс прояснил мотивы очень влиятельных сил, помощь которых мне вскоре очень пригодится. Так или иначе, но защитные механизмы Зоны пришли в движение. Исчезновение Обелиска, может быть, ослабило их, но не уничтожило полностью.
Я поблагодарил Одессита за разговор, поинтересовавшись напоследок:
– Почему патроны на этот раз без боя отдаете, Михаил Анатольевич?
Тот ответил не сразу, все еще сосредоточенно протирая стекла очков тряпочкой.
Задумчиво глядя на меня и снова водрузив пенсне на их законное место на носу, торговец ответил:
– Этого удовольствия меня лишает тот заказ, который мне сделают ваши новые наниматели. Уверяю вас, молодой человек, мой гешефт будет более чем солидный. Удачи не желаю, она сейчас не с нами.
Я безразлично пожал плечами. Желать удачи перед боем у нас во взводе считалось дурным тоном, так ее можно спугнуть. Только мои суеверия сейчас вышли на новый виток, поэтому старые законы уже утратили силу. Следующие слова Одессита запали мне в душу, я храню их в сердце и по сей день, ибо они снова выразили смысл моего нынешнего поиска. Смысл жизни, если хотите.
– Наши с тобой желания уже загаданы и исполнены, Ступающий. Они удерживают нас здесь, но они же дают нам силу противостоять любому, кто переступает Завесу. Это место не идеал, просто другого и получше у нас никогда не будет. Здесь мы крепки, помни это!
Он произнес это другим, совершенно незнакомым тоном, без деланного акцента, неровным, хриплым шепотом. Но, несмотря на это, каждое слово словно бы опалило мне душу и вместе с тем придало сил.
Выйдя из магазина на крыльцо, я осмотрелся в поисках Ксении. Оставлять ее наедине с бандитского вида мужиками было оправдано моментом, но внутренне мне не особо хотелось таким образом привлечь внимание к собственной персоне. Но девушка стояла почти на том же самом месте, что и раньше, а гомонившие до этого момента забулдыги с опаской таращились на нее, нервно перебирая в руках ружья. Выглядело это странно: одинокая фигурка Ксении и пятеро здоровых мужиков, косящихся в ее сторону с явными признаками страха на грязных небритых физиономиях. Видимо, что-то произошло в мое отсутствие, однако конкретика в данном случае особо не интересовала. Сейчас важнее было найти душ. Привести в порядок экипировку и дождаться попутного каравана в расположение «Альфы». Последнее казалось совершенно проблематичным. Старый обоз, скорее всего, распался, и Гуревич поведет своих в обратный путь не раньше чем через неделю. Но сперва помывка, я это точно заслужил.
– Что сказал Двоедушный?
Ксения все это время молча шла рядом и решила прервать молчание, только когда мы подошли к двери вырубленного прямо в склоне холма входа в гостиницу.
Спускаясь по кривым, полустертым от времени и частого употребления ступеням, я ответил без подробностей, коротко:
– Мы пойдем туда, откуда практически невозможно вернуться, и попытаемся найти того, кто не желает быть найденным.
– Звучит не очень.
Лестница закончилась. Перед тем как отворить тяжелую обшарпанную дверь, ведущую в тесный коридор прихожей, я обернулся, чтобы посмотреть в глаза репликанту. Знакомое лицо, спокойный взгляд серых внимательных глаз. Черт, как же трудно это видеть!
Пересилив себя, удалось сказать спокойно, без нервов:
– А выглядеть будет во сто раз хуже. Из тех мест выбрался только один человек.
